После реабилитации К.И. Крупский прожил всего три года. В феврале 1883 г. К.И. Крупский скончался от туберкулеза легких. Пенсия, назначенная за отца, была 9 руб. в месяц. Надежда, потерявшая отца-кормильца, дворянина, офицера, получила право обучаться в гимназии за казенный счет. Из книги Л.И. Кунецкой: «И вот мать и дочь остались одни. Средств к существованию не было, а ведь Наде еще надо окончить гимназию. Пошли по пути, который подсказали друзья, — сняли большую квартиру, а комнаты пересдавала телефонисткам, швеям, студенткам, фельдшерицам. На разницу с этого и жили». Непонятно в этом объяснении, откуда у Елизаветы Васильевны нашлись деньги, чтобы снять большую квартиру и заняться коммерцией. Некоторые историки ссылаются на возможный приработок Елизавета Васильевна в качестве преподавательницы, Ее объявления были расклеены по городу: «Дама со специальным образованием предлагает давать уроки французского, немецкого языков и готовит по всем предметам за старшие классы гимназии».
И все же это не те деньги, чтобы снять многокомнатную квартиру. А вот писательница Зоя Ивановна Воскресенская в своих книжках для детей «Надежда» «Повести и рассказы о Ленине» этот секрет раскрывает: «И вдруг пришло сообщение: из Варшавы поступили деньги, почти десять тысяч рублей, - жалование Константина Игнатьевича за семь лет. Деньги большие». Деньги очень большие, почти в это время Мария Александровна купила хуторок Алакаевку, которому принадлежало почти 85 гектаров земли, за 7,5 тысяч рублей. Могла ли накопиться такая сумма за 7 лет (с 1872 по 1880), когда Константин Крупский был без основания лишен работы. Получается, что в год начальник юридической службы получал около тысячи двухсот рублей или около 100 рублей в месяц. Вполне вероятная зарплата для начальника такого уровня. И все становится на места. Если расставить правильно все события по времени, то получается, что действительно после смерти отца-кормильца Елизавете Васильевне, чтобы жить по-прежнему, приходилось подзарабатывать уроками. Позже, пришедшие деньги позволили не только снять квартиру, но обустроить ее. «Со свойственной Елизавете Васильевне энергией – дальше повествует Л.И. Кунецкая - были закуплены кровати, столики, половики, постельное и столовое белье, всякая посуда. Елизавета Васильевна делала это на широкую ногу, рассчитав, что за год все расходы окупятся».
Подруга Надежды по гимназии Ариадна Тыркова, будущая жена инженера-кораблестроителя А. Н. Бормана, а затем английского журналиста Гарольда Вильямса, вспоминала: «Тихая была жизнь у Крупских, тусклая. В тесной, из трех комнат квартирке пахло луком, капустой, пирогами. В кухне стояла кухаркина кровать, покрытая красным кумачовым одеялом. В те времена даже бедная вдова чиновника была на господской линии и без прислуги не обходилась. Я не знала никого, кто не держал бы хотя бы одной прислуги».
«Я, - писала Ариадна, - удивлялась, как могут они с матерью существовать в такой тесноте. Свою маленькую, скудно обставленную квартирку, мать Нади держала в большом порядке, создавала уютное благообразие, хлопотала тепло и приветливо, поила нас чаем с вкусным домашним вареньем, угощала домашними булочками. В темном простом платье, с гладко зачесанными русыми волосами, она была похожа на монашку. Мне нравился ее ласковый пристальный взгляд, то, как она прислушивалась к нашей болтовне, к нашим переходам от запутанных мыслей о всеобщем благоденствии к детскому смеху, которому она охотно вторила. Нравилось мне, что в каждой комнате горит перед образом лампадка. Комнаты маленькие, а образа большие, гораздо больше, чем у нас... От Нади Крупской и ее матери излучалась на меня добрая приветливость, теплая тишина».
«У Нади, в ее девичьей жизни не было любовной игры, не было перекрестных намеков, взглядов, улыбок, а уж тем более не было поцелуйного искушения. Надя не каталась на коньках, не танцевала, не ездила на лодке, разговаривала только со школьными подругами да с пожилыми знакомыми матери. Я не встречала у Крупских гостей».
«У Нади была очень белая тонкая кожа, а румянец, разлившийся от щек на уши, на подбородок, на лоб, был нежнорозовый. Это так ей шло, что моя Надя, которую я часто жалела, что она некрасивая, казалась мне просто хорошенькой».
Гимназию Надежда окончила с золотой медалью и была оставлена в восьмой «педагогический» класс, а в 1887г. получила звание домашнего наставника по русскому языку и математике. В России для домашнего наставника и домашнего учителя обязательным было христианское вероисповедание, добрые нравственные качества. Домашние наставники, домашние учителя считались состоящими на службе по ведомству Министерства народного просвещения. Привлечение в качестве домашнего наставника, лиц, не имевших соответствующих документов, категорически запрещалось. Свою трудовую деятельность Надежда начала с репетиторства, готовя к экзаменам учениц гимназии княгини Оболенской. Об ее успехах свидетельствует удостоверение, выданное ей 20 мая 1889г. педагогическим советом: «Домашняя наставница Н.К.Крупская в течение двух лет занималась по вечерам с десятью ученицами. Успехи ее учениц свидетельствуют о выдающихся педагогических способностях ее, основательности познаний и крайне добросовестном отношении к делу». Одновременно Крупская работала в училище Поспеловой, где девочек обучали кройке и шитью.
В 1889г. Надежда была принята на словесно-исторический отделение Бестужевских высших женских курсов. Позднее, в письме к Марии Ильиничне Ульяновой, Крупская подробно описала этот период своей жизни: «Я вспомнила, как я металась в твои годы. То решила в сельские учительницы идти, но не умела места найти и стремилась в провинцию. Потом, когда Бестужевские курсы открылись, я на них поступила, думала, сейчас там мне расскажут о всем том, что меня интересует, и когда там заговорили совсем о другом, бросила курсы. Одним словом, я тогда металась совершенно беспомощно. Только в 21 год я услыхала, что существуют какие-то «общественные науки», а до тех пор серьезное чтение мне представлялось в образе чтения по естествознанию или по истории, и я бралась то за какого-нибудь Россмеслера, то за историю Филиппа II, Испанского».
Бросив Бестужевские курсы, она поступила на службу в Главное управление железных дорог, а по вечерам, три раза в неделю, стала бесплатно преподавать географию в Варгунинской рабочей школе за Невской заставой. В 1890г. Надежда Крупская познакомилась со студентом Классоном, начала посещать его кружок и приступила к изучению марксисткой литературы. «Анти-Дюринг» Энгельса на немецком языке она даже решила сама перевести. Все члены кружка Классона были поражены проделанной ей работой. В школе рабочей молодежи молодая учительница, розовощекая, с длинной русой косой вскружила голову не одному из слушателей. Некоторые просто ходили, чтобы с ней повстречаться и наперебой предлагали учительнице проводить ее после уроков по ночным улицам Петербурга. Чаще всех провожатым был Иван Васильевич Бабушкин.
«Впервые увидала я Владимира Ильича на Масленице, — вспоминала позже Надежда Константиновна. — На Охте у инженера Классона решено было устроить совещание некоторых питерских марксистов с приезжим волжанином. Для конспирации были устроены блины». Встречи с Ульяновым и разговоры с ним внесли для нее полную ясность, что она считает в жизни самым главным, и кем она хочет стать. На нее Владимир произвел впечатление как яркая, неординарная личность. Она решила стать профессиональной революционеркой и помогать Владимиру в его деятельности. Ариадна Тыркова вскоре заметила, что с Надей что-то происходит. Поначалу она не отвечала на расспросы, а только краснела. Но постепенно подруги разговорились, и все стало ясно. «Надина жизнь уже определилась, наполнилась мыслями и чувствами, которым ей было суждено служить с ранней молодости и до могилы. Эти мысли и чувства были неразрывно связаны с человеком, который ее захватил, тоже целиком. Надя говорила о нем скудно, неохотно. Я ни одним словом не дала ей понять, что вижу, что она в него влюблена по уши. Я была рада за Надю, что она переживает что-то большое, захватывающее»