========== Пролог ==========
Одинокий путник стоял посреди леса. Густой туман делал всё вокруг серым и невзрачным. Деревья устремлялись ввысь, покачивая своими огромными кронами. Холодный ветер трепал их, словно волчью шерсть на шубе незнакомца. Борода и усы скрывали пол-лица, на щеках виднелась длинная щетина. Волосы были не человечьи, а волчьи.
Незнакомец, одетый в тёплый свитер и толстые штаны с начёсом, на первый взгляд мало чем отличался от остальных волколаков. Такой же высокий, мускулистый, только глаза его злобно не горели. Скорее были полны тоски и одиночества. Его полуразвалившийся, забытый всеми дом стоял где-то на краю леса, спрятавшись за деревьями, чтобы его никто не смог найти. Он потерял стаю, потерял друзей и опору, смысл жизни. Лишь добыча пропитания доставляла ему удовольствие.
Оглядевшись вокруг, волколак побрёл не спеша вперёд, шурша засохшими листьями. Вокруг не было ни одного живого существа. Но любопытные взгляды всё равно чувствовались. Любопытные глаза украдкой наблюдали из-за деревьев, из тумана, травы — отовсюду. Голосов с каждым шагом становилось всё больше, шёпот становился всё громче, а девичье хихиканье уже начинало надоедать. Это значит, что скоро он доберётся до самой чащи леса.
Но, как уже говорилось, ничего живого тут не было, причём очень давно. Тут обитает нечто другое. И это место — нечто другое. И этот мир называется Навь.
Здесь всегда холодно, серо и туманно, идеальное место, чтобы загрустить и завыть на луну от безысходности.
Постепенно стали появляться силуэты лесных жителей, словно они стояли за подвешенной простынёй и играли с ним в прятки. Будто присматривались, принюхивались к старому, но давно забытому члену семьи.
Маленькие девочки сидели на высоких ветках и весело хихикали, глядя сверху вниз на волколака. Их головы украшали венки из цветов, а платья были сделаны из огромных листьев, переплетённых стеблями. Девочки беззаботно болтали маленькими босыми ножками.
Одна наклонилась к уху своей подруги и что-то прошептала, отчего та засмеялась ещё сильнее. Она смотрела на незваного гостя, слегка прищурившись и наклонив головку на бок.
Волколак нахмурил брови. Они будто потяжелели от его гнева. Задрав голову, он злобно зарычал на них, заставляя постыдиться своего поведения. Те запищали, вскочили с места, бесшумно заскользили вдоль ветки и, словно облачка, растворились в воздухе.
По всему лесу разносилось девичье пение. Оно было нежным и мелодичным, тонким и сладким, как журчащий ручей. Песня то звучала в голове, то лилась отовсюду.
Девушки в белых сарафанах плясали вокруг костра. Они невесомо взлетали, едва отталкиваясь от земли. Движения были плавными, синхронными, гибкими, словно это были не девушки, а тростинки на ветру. Воздушные белоснежные сарафаны придавали этим прекрасным созданиям ещё больше лёгкости.
Волколак посмотрел им вслед, ещё пару секунд полюбовался красотой девичьих движений и побрёл дальше, даже не захотев поговорить с ними.
Ни жены, ни детей, ни внуков. В его доме живут лишь скука, пыль и немытая посуда. Волколак слишком стар, чтобы снова заводить семью, да и не встречал он ещё той, что излечила бы его разбитое сердце. Тем более при подобных мыслях его одолевало чувство вины перед супругой. Как так, они столько прожили вместе душа в душу, воспитывали детей. А он возьмёт и всё это перечеркнёт.
Волколак не был создан и для одиночества. Для бредовых бормотаний, отшельничества, оханья и аханья. В нём ещё осталась щепотка любви, которой он хотел с кем-то поделиться. Но никого не было, и от этого хотелось плакать.
Пение в лесу не стихло, скорее наоборот, стало громче. Казалось, что к сладким голосам прибавился звонкий колокольчик. А, может, так листья на деревьях шумели?
В общем-то, думать было бессмысленно. Лесные жители, узнавшие вернувшегося Мелентия, приветствовали его, как могли.
А их с каждым шагом становилось всё больше и больше.
Вот выбежал маленький пузатенький мультик с повязкой на бёдрах.
— Ау! Ау! Ау! — прокричал он и побежал дальше, перебирая босыми ножками.
От его крика проснулась большая спящая рысь с головой прекрасной девушки. Она резко подняла голову, взмахнув длинными русыми волосами. Недовольные красные глаза вспыхнули и посмотрели на волколака.
Тот успокоил её и, подойдя поближе, медленно погладил ладонью по волосам Арысь, шепча что-то нежное на ушко.
Рысь успокоилась, сонно прикрыла глаза и широко зевнула, отчего её уши с кисточками завернулись назад. Причмокивая и шурша опавшими листьями, завиляла коротким хвостом и снова положила человечью голову на мохнатые лапы.
Мелентий решил не мешать ей спать и побрёл дальше, отдаляясь от поляны. Шёл он долго, шурша листьями и перешагивая через кусты и поваленные ветки, пока голоса жителей совсем не стихли.
Вдруг запах крови ударил ему в нос, он стал оглядываться в поисках источника и наткнулся на странную белую точку вдалеке. Волколак прищурился, приставил ладонь козырьком ко лбу, но разглядеть ничего не смог. Прибавил шагу. Точка становилась всё чётче, увеличивалась, постепенно обретая форму. Судя по всему, там валялась девочка в белом платье. Запах крови усиливался. Мелентий понял: перед ним не человек, не зверь, не оборотень — нечто иное. Есть некоторое предположение, кто это может быть, но в любом случае нужно проверить.
Пара длинных прыжков — и он очутился рядом с лежавшей на траве девочкой.
Жалкое было зрелище. Ребёнок раскинул руки в стороны, будто его кто-то бросил с высоты. Горло перерезано, из него всё ещё сочилась кровь. Лицо бледное, как береста или снег. Ресниц не видно, потому что они тоже белые — слились с кожей. Единственно, что выделялось на этом белом полотне — это алые губы, как лепестки розы.
Судя по всему, девочка была альбиносом. А такие рождаются редко. Только если… Только если она не является плодом любви демона и человека. От подобного союза дети часто рождаются уродцами. Поэтому их убивают ещё в младенческом возрасте. А ей, можно сказать, повезло. Дожила до пяти лет. Хотя для демонов это сущий пустяк, как один день для столетнего старца.
Хм, неподалёку виднелись следы. Кто-то перерезал горло девочке и выкинул, оставив здесь помирать. Да кто же она?
Алые губы, торчат клыки. Значит, отчасти она демон гордости. Либо упырь, либо вампир, либо змей-оборотень. Интересно, кто же посмел нарушить запрет?
Постойте-ка! Она регенерирует! Девочка регенерировала, но очень медленно. У неё слишком мало сил, нужна помощь.
Волколак осторожно взял её на руки и понёс. Она была, как снег: не только бледная, но и холодная. Хоть бы дожила до порога.
Комментарий к Пролог
Если эта работа понравилась вам больше всех прочих в категории “Мистика”, вы можете проголосовать за нее, пройдя по этой ссылке
https://docs.google.com/forms/d/e/1FAIpQLSffAYphYbK2pi6Oev2q-n-ZcsCrPpPNyktiD25MmlvcfQicNA/viewform?usp=sf_link
========== Глава 1 ==========
Мелентий нёс девочку на руках, ломая ногами сухие ветки. Её рука беспомощно болталась, словно маятник, отсчитывающий каждую секунду её жизни. Волколак мог бы бежать со всей силы, перепрыгивая через препятствия, но это помешало бы регенерации. Он нёс её медленно и аккуратно, как хрустальную, словно от любого неосторожного движения она могла бы разбиться вдребезги. Так Мелентий и донёс девочку до дома.
До порога вроде дожила, как он мысленно и просил. Её сердце медленно и тихо билось, только было непонятно, как она дышала с порезанным горлом. Живучая, однако.
Войдя в комнату, волколак положил девочку на стол, как спящую красавицу. Здесь пахло травами, которые хранились во всяких баночках, газетах, принесённых из мира людей, весьма удобная вещь, кстати. Мелентий был безграмотным и не знал, что там написано. Зато чёрно-белые картинки разглядывал. На стенах висели веники с цветочками: красными, жёлтыми, белыми, синими — какими пожелаешь. На полках стояли отвары. Их-то волколак и открыл для лечения девочки. Он старался навредить ребёнку как можно меньше, но волнение взяло вверх, поэтому трясущиеся руки сделали пару неверных движений. Оставалось лишь надеяться, что всё обойдётся. Мужчина намочил отварами тряпку и приложил к горлу девочки. После он сменил тряпку. Потом ещё раз, и ещё. Кормить девочку он, увы, не мог, оставалось лишь надеяться на её силы. После всего проделанного Мелентий сел напротив стола, соединив руки в замок, и стал ждать. Мучительные минуты казались часами. Завывающий ветер, проникающий в щели, раздражал слух и давил ещё больше.