Как уже ранее отмечалось, генерал-лейтенант Г. Г. Соколов с группой командиров ГУПВ НКВД СССР и в сопровождении начальника пограничных войск НКВД БССР генерал-лейтенанта И. А. Богданова в начале войны находился на участке 5-й погранкомендатуры 86-го (Августовского) погранотряда без какой-либо связи даже со штабом пограничного округа в г. Белостоке, не говоря уже о Москве. Первый его телефонный разговор с оперативным дежурным ГУПВ НКВД СССР состоялся лишь в 12 часов 23 июня 1941 года. Поэтому автором вышеприведенного доклада в Москву, на мой взгляд, мог быть его однофамилец полковник В. Ф. Соколов — заместитель начальника штаба Белорусского пограничного округа. К этому следует добавить, что вышеприведенный текст доклада реально зафиксирован в «Журнале оперативной записи» лишь после 18 часов 22 июня, а не ранним утром этого дня.
При чтении некоторых исторических работ также складывается впечатление, что из-за недостатка конкретных фактов авторы просто вынуждены прибегать к весьма сомнительным примерам боевой деятельности пограничников в годы войны. Особенно это относится к событиям начального периода войны. Один из них звучит так: пограничники 17-го (Брестского) отряда за несколько часов до начала фашистской агрессии уничтожили в Бресте и его окрестностях группу диверсантов из состава полка «Бранденбург-800», переброшенных через границу в товарных вагонах с двойным дном[65]. При этом каких-либо ссылок на документы или хотя бы чьи-либо воспоминания не приводятся. Однако на сегодняшний день существует довольно-таки много архивных документов, в том числе немецких, а также сохранились воспоминания начальника 17-го пограничного отряда полковника в отставке А. П. Кузнецова, в которых об этом факте ничего не говорится. Отрицают его и авторы книги «Часовые переднего края. Брестская Краснознаменная пограничная группа имени Ф. Э. Дзержинского».
Второй миф-долгожитель связан со сроками, которые немецкое командование якобы отводило своим ударным отрядам на уничтожение пограничных застав. Практически во всех современных исторических работах о Великой Отечественной войне можно найти слова о том, что сопротивление пограничной охраны враг рассчитывал преодолеть в течение часа, а на ликвидацию застав отводилось всего полчаса. Несмотря на то, что ссылки на какой-либо источник в большинстве случаев отсутствуют, нетрудно догадаться, что этот якобы исторический факт в научный оборот несколько десятилетий назад ввел доктор военных наук Г. П. Сечкин. Именно в его научных трудах впервые был приведен пример о том, как в первый день войны в полевой сумке вражеского офицера, убитого на участке 10-й заставы 98-го (Любомлинского) пограничного отряда, пограничники обнаружили карту, на которой было отмечено время захвата этой заставы — 4 часа 30 минут[66]. Основываясь на этом единственном и весьма сомнительном примере, сделан вывод о том, что на уничтожение всех пограничных застав западных округов немецкое командование отводило всего полчаса. При этом почему-то никто не задался элементарным вопросом: а какое же время стояло на циферблатах часов немецких офицеров в момент начала войны? Среднеевропейское или московское? Конечно, среднеевропейское, или, как его еще называют, берлинское время! А оно, как известно, было на один час меньше московского. Надеюсь, каждому понятно, что и временные параметры действий немецких войск на их картах также наносились с учетом берлинского времени. Таким образом, если учесть, что на участке 98-го (Любомлинского) пограничного отряда боевые действия немцы начали в 3.20 по берлинскому времени, то указанное на той карте время ликвидации погранзаставы (4.30) было также берлинское. Из этого следует, что на уничтожение погранзаставы отводилось как минимум 1 час 10 минут, т. е. в два с половиной раза больше, чем до сих пор считалось. Это во-первых.
Во-вторых, мало кто знает, что впервые этот пример был приведен в очерке главного редактора журнала «Пограничник» полковника В. Шевченко «Войска НКВД СССР в Отечественной войне 1941–1945 гг.», опубликованном в этом же журнале еще в июне 1945 года[67]. Да-да! Ровно 70 лет назад. Но в ней автор, ссылаясь на воспоминания Героя Советского Союза, в то время старшего лейтенанта В. Ф. Михалькова, утверждал, что этот случай произошел на участке 5-й заставы 25-го (Кагульского) пограничного отряда Молдавского пограничного округа. Надеюсь, каждому понятно, что два одинаковых случая в одно и то же время на разных участках границы произойти просто не могли. Исходя из этого, можно предположить, что, взяв за основу пример, приведенный в очерке полковника В. Шевченко, доктор военных наук Г. П. Сечкин в своей работе, образно говоря, переадресовал его на другой участок границы. Поэтому можно утверждать, что история с полевой сумкой убитого вражеского офицера — это еще один миф, придуманный кем-то еще в годы Великой Отечественной войны и на многие годы «прописавшийся» в работах отечественных историков.
65
Сечкин Г.П. Граница и война: Пограничные войска в Великой Отечественной войне советского народа 1941–1945. — М., 1993. — С. 47; Испытанные войной. Пограничные войска (1939–1945). — М., 2008. — С. 146.
66
Сечкин Г.П. Граница и война: Пограничные войска в Великой Отечественной войне советского народа 1941–1945. — М., 1993. — С. 95; Испытанные войной. Пограничные войска (1939–1945). — М., 2008. — С. 174.
67
Шевченко В. Войска НКВД СССР в Отечественной войне 1941–1945 гг. // Пограничник, 1945, № 11–12. — С. 29.