Объектив не врет… но можно сделать тысячу разных снимков одной и той же сцены.
Решая, что поймать в кадр, вы можете сознательно не захватить то, чего не хотите. Не любите тетю Дорин? Поведите объективом в сторону или скадрируйте снимок — и тети как не бывало. Вот так же мы поступаем и в коммуникации.
Вот наш занятой парламентарий приглашает советника, который прочел все, что нужно знать о беспилотных автомобилях. Советнику придется быть героически беспристрастным, чтобы придать надлежащую важность всем аспектам ситуации, не выпячивая те, которые согласуются с его целями. Советник, вложивший деньги в производство робомобилей, вряд ли станет долго рассуждать об угрозе кибератаки или об ожидаемом исчезновении рабочих мест. А вот если у советника муж — таксист, ей не с руки распространяться об экологичности и безопасности робомобилей.
А дальше, после того как парламентарий выработал свое мнение, как он будет защищать свою позицию в парламенте, в конгрессе или в медиа? Вероятно, он в нескольких словах остановится на одном-двух аспектах, выгодных противной стороне, но бóльшую часть выступлений и пресс-конференций посвятит тем обстоятельствам, которые подтверждают его собственную позицию.
Умолчание — естественная тактика для нас всех. Мы не выкладываем в Facebook свои неудачные фотки. Не упоминаем на первом свидании, что храпим, не рассказываем о своих чудаковатых или больных родственниках. Чем сложнее предмет разговора, тем больше он оставляет возможностей опустить мешающие нам правды — ведь так много можно сказать всего другого!
Как мы увидим, умолчание нередко применяют, чтобы скрыть важные правды и исказить действительность. Менеджеры по управлению активами создают множество разных фондов, но публикуют показатели роста лишь самых успешных. Чиновники из здравоохранения празднуют снижение смертности от рака, но молчат об участившихся случаях заражения инфекциями в больницах. На упаковке с продуктами полезные ингредиенты написаны крупно, а вредные задвинуты на заднюю сторону и набраны мелким шрифтом.
Но умолчание не обязательно лукаво. Производители и продавцы компьютеров могли бы озадачивать нас тысячей технических характеристик и особенностей конструкции, отличающих одну марку от другой. Но они знают, что эти сведения нам переварить не под силу. Так что бóльшую часть информации они опускают, сосредоточиваясь на нескольких простых параметрах типа быстродействия процессора и объема памяти. Остальные тонкие различия между одной и другой моделью нам не видны — к нашему же счастью.
«Такой ли уж дьявол этот Amazon?» — спрашивал журнал Publishers Weekly в 2014 г.1, когда издательство Hachette вступило с монстром ретейла в борьбу за право устанавливать цены на цифровые книги. «Некоторые книгоиздатели и другие специалисты книжного рынка, — отмечал журнал с восхитительным тактом, — не соглашаются с распространенным убеждением, что Amazon есть воплощение Сатаны».
Книготорговцы, что вполне закономерно, давно ненавидят Amazon. Этот интернет-магазин посодействовал закрытию многих обычных книжных. Джеймс Донт, управляющий директор британской книжной сети Waterstones, описал Amazon словами «безжалостный ненасытный дьявол»2. Авторы, стяжавшие солидную читательскую аудиторию благодаря труду продавцов во многих обычных магазинах, возмущались их закрытием. «Amazon настойчиво хочет нас всех изничтожить», — говорила писательница и основательница книжного магазина Энн Пэтчетт3. Скотт Туроу, тогдашний президент Американской гильдии писателей, назвал Amazon «Дартом Вейдером литературного мира»4.
В то же время издателей, что некогда радовались растущим благодаря этому магазину продажам, теперь тревожит его господство на рынке. Полемика с Hachette была лишь самой известной из множества споров об условиях сделок. Более 900 авторов подписали письмо протеста против «санкций», которые ввел Amazon в отношении Hachette, затягивая с пересылкой его книг и уводя покупателей с его страниц. Инициативная группа «Союз авторов» (Authors United) потребовала, чтобы министерство юстиции проверило деятельность интернет-магазина: «Мы считаем, что Amazon использовал свое превосходство так, что это несет ущерб интересам американских читателей, ведет к обеднению книжной отрасли в целом, затрудняет профессиональную деятельность (и сеет страх среди) многих авторов, препятствует свободному распространению идей в нашем обществе»5.