Поэтому вместо того, чтобы продолжать паниковать, я решаю взглянуть правде в глаза. Я отказываюсь признавать поражение перед этим страхом, зная, что такие парни, как он, вероятно, получают удовольствие от того, что пугают меня. Я оборачиваюсь, бросая взгляд на чувака за маской.
— Чувак, забей. Следить за людьми — чертовски кре… — я останавливаюсь, замечая, что говорю сам с собой, потому что кажется, что он снова испарился.
Кто-то накачал меня наркотиками, а я просто не знала об этом? Это все просто какое-то ЛСД-путешествие или галлюцинация? Был ли вообще когда-нибудь человек в маске?
Я провожу рукой по волосам, смеясь над собой, чтобы справиться с тем, насколько я брежу.
— Ты официально сошла с ума. Разговор с самой собой только дополняет этот факт, — я возвращаюсь в исходное направление, мой мочевой пузырь сильно сжимается, подталкивая мою память к тому, куда я направляюсь.
Моя кровь застывает в венах, все мои функционирующие органы замирают, когда я чувствую резкое давление на свой рот. Сила этой руки, заставляет меня хныкать от боли. Я почти слишком напугана, чтобы оторвать глаза от груди человека, но, когда я это делаю, они расширяются от ужаса. Кожу головы покалывает, а кости трещат.
Оранжевая маска вспыхивает в моей душе, удерживая меня там всего одно мгновение, прежде чем отбросить назад слишком агрессивным захватом. Мое горло пытается стать домом для моих криков, но это всего лишь дом с привидениями.
Вакантно.
Дискомфорт пронзает мою спину, когда она соприкасается с чем-то твердым, и наши тела врываются в комнату с искусственным освещением. Мои глаза борются, чтобы осмотреть мое окружение.
Состаренная белая плитка на полу, зеркальная стена над раковинами и ряды киосков справа от меня. Смерть в туалете рейв-хауса — последнее, что я должна сделать, и после того, как шок от нападения проходит, мой адреналин начинает приходить в норму.
Подняв ногу, я целюсь прямо в его член, надеясь застать его врасплох достаточно долго, чтобы убежать, но он умен. Как будто он знает, что я собираюсь сделать, еще до того, как я это сделаю.
Рука, не прижатая к моему рту, схватила меня за бедро, не давая ноге соприкоснуться. С такой непринужденной силой он прижимает мою ногу к земле, поднимая один палец.
Он шевелит ею взад-вперед, как стрелки на часах, оскорбляя меня даже без слов.
Схватив меня за предплечье, он практически тащит меня к одному из прилавков. Все это время я изо всех сил стараюсь бороться с ним, как дикая кошка. Мои ногти царапают его грудь и руки, но это, кажется, только заставляет его тянуть сильнее.
Мое невысокое тело не приспособлено для этого, для того, кто может так легко одолеть меня. Он едва сопротивляется, затаскивая меня в тесную кабину.
Колючая, жгучая боль распространяется по моей щеке, когда его большие руки вдавливают мою переднюю половину в дверь. Я прижата к уродливой зеленой стене, ужас разрастается вокруг границ моего сердца, пожирая его заживо, как зыбучие пески.
Его тело опирается на мое, прижимаясь к моей спине.
— Я же говорил тебе не пахнуть, как он, — его голос раскален, как расплавленный металл, льющийся из отверстий в маске. — Теперь ты воняешь.
Облегчение затопляет меня; знакомая природа, которую я чувствовал ранее, не была чем-то, что я выдумала. Я знала его. Как будто я когда-нибудь смогу забыть, как он звучал и как он себя чувствовал.
Однако, несмотря на то, что я нахожу утешение в том, что это Рук и что я в безопасности, прямо сейчас я нахожусь на тупом конце его гнева, а он непредсказуем, когда злится.
— Рук, — выдыхаю я. — Что ты здесь делаешь?
Вместо того, чтобы ответить мне, он только сильнее прижимается ко мне.
— Ты заставила меня смотреть, как он прикасается к тебе.
— Заставила тебя? Что ты...
— Ты заставила меня. Ты сделала невозможным смотреть на кого-либо, кроме тебя. Существуя без особых усилий в комнате, полной гребаного хлама, выглядя свято, божественно и ангельски, практически заставляя меня развращать тебя. Ты заставила меня смотреть, как он трётся о тебя, вдыхая тебя, — звериный рокот вырывается из него, когда он вдыхает мой запах, чувствуя себя меньше человеком и больше монстром.
— Я с тобой, — шепчу я, имея в виду больше, чем когда-либо раньше. — Я с тобой всегда. Даже когда я с ним, я все еще с тобой.
— Я не могу не смотреть на тебя, Сэйдж. Но я больше не могу смотреть на тебя с ним. Я закончу тем, что убью его, начертав свое имя на твоей заднице как раз перед тем, как перерезать ему горло прямо перед тобой. Мне надоело видеть, как он прикасается к тебе.