Поспешно сопровождая Гуниллу к высокой фигуре патриция, Уильям попытался нашептать ему на ухо несколько советов.
– А, замечательно, – сказал патриций. – Могу ли я задать вам пару вопросов?
Доброгор кивнул.
– Во-первых, не является ли одним из руководителей данного предприятия господин Себя-Режу-Без-Ножа Достабль?
– Что? – удивился Уильям. Этого он не ожидал.
– Подозрительного вида тип, торгует сосисками…
– А, этот. Нет. Только гномы.
– Ясно. А этот сарай, случайно, не построен над пространственно-временной трещиной?
– Что? – удивился Гунилла.
Патриций вздохнул.
– Когда человек правит этим городом так же долго, как я, – сказал он, – он на собственном печальном опыте убеждается, что стоит какой-нибудь добронамеренной душе затеять новое предприятие, она всегда, словно ею руководит какое-то мистическое предвидение, выбирает для него место, где это предприятие нанесет максимальный вред ткани пространства-времени. Помните то фиаско с движущимися картинками в Голывуде несколько лет назад? А вскоре после этого случилась еще и история с Музыкой, в Которой Звучит Глас Рока, – мы в ней так до конца и не разобрались. А уж волшебники вламываются в Подземельные Измерения так часто, что хоть крутящуюся дверь устанавливай. И, полагаю, мне не нужно напоминать вам, что случилось, когда покойный господин Хонг решил открыть свой бар «Три-Веселых-Сколько-Съешь-Рыбы» на Дагонской улице во время лунного затмения. Ведь не нужно? Видите ли, господа, было бы приятно думать, что хоть где-то в этом городе хоть кто-то занят простым делом, которое не закончится тем, что жуткие привидения и чудовища с щупальцами опять начнут пожирать людей на улицах. Итак?..
– Что? – спросил Доброгор.
– Никаких трещин мы не заметили, – ответил за него Уильям.
– А может быть, на этом самом месте какой-нибудь странный культ некогда проводил невыразимо ужасные церемонии, сама суть которых пропитала собой весь район и теперь только и ждет удобного момента, чтобы бесцеремонно, ха-ха, восстать и начать пожирать людей на улицах?
– Что? – спросил Гунилла. Он беспомощно посмотрел на Уильяма, который только и смог, что добавить:
– Здесь делали игрушечных лошадок.
– Правда? Мне всегда казалось, что в игрушечных лошадках есть что-то немного зловещее, – сказал Витинари с несколько разочарованным видом. И сразу же просветлел. Он указал на большой камень, на котором собирали шрифт.
– Ага, – сказал он. – Неосторожно извлеченный из заросших руин древнего круга мегалитов, этот камень пропитан кровью тысяч жертв, которые, я уверен, обязательно явятся сюда в поисках отмщения – уж на это можно положиться.
– Его для меня вытесал мой брат, – объяснил Гунилла. – И я не собираюсь терпеть такие разговоры, господин. Кто ты такой, что вламываешься сюда и несешь всякую дурь?
Уильям выступил вперед со скоростью, изрядно приближенной к скорости ужаса.
– Простите, могу ли я отвести господина Доброгора в сторонку и кое-что ему объяснить? – торопливо спросил он.
Приветливая и пытливая улыбка патриция даже не дрогнула.
– Какая хорошая идея, – сказал он, когда Уильям потащил гнома в уголок. – Он обязательно вас за нее поблагодарит.
Лорд Витинари оперся на трость и с благожелательным интересом стал разглядывать станок, а за спиной у него Уильям де Словв занялся разъяснением политических реалий Анк-Морпорка, особенно тех, которые влекли за собой скоропостижную кончину. Слова свои он иллюстрировал жестами.
Через полминуты Доброгор вернулся и встал перед патрицием, заложив большие пальцы за пояс.
– Я что думаю, то и говорю, – сказал он. – Всегда так делал и буду делать.
– Кстати, а что вы называете мотыгой? – спросил лорд Витинари.
– Что? У нас нет мотыг, – возмутился гном. – Мотыги – для крестьян. А кирку я называю киркой, потому что привык называть вещи своими именами.
– Да, я так и подумал.
– Молодой Уильям говорит, вы, мол, безжалостный деспот, который не любит печатные станки. А по-моему, вы справедливый человек, который не встанет на пути у честного гнома, который хочет заработать себе на жизнь, – я ведь прав?
И вновь улыбка лорда Витинари осталась такой же, какой была.
– Господин де Словв, можно вас на секунду?..
Патриций дружески приобнял Уильяма за плечи и мягко отвел в сторону от наблюдавших за ними гномов.
– Я только сказал, что некоторые зовут вас… – начал Уильям.
– Итак, сэр, – заговорил патриций, отмахнувшись, – я думаю, меня можно убедить, вопреки моему богатому опыту, что это маленькое начинание не закончится тем, что мои улицы заполонит обременительный оккультный сброд. В Анк-Морпорке такое представить сложно, но я почти готов принять эту вероятность. А еще, так уж получилось, я полагаю, что вопрос об открытии словопечатен может быть – с большой осторожностью – рассмотрен заново.