И всё же — почему?
Другое дело, было бы неправильно игнорировать сам факт массовых репрессий. Они, безусловно, имели место быть, причём зачастую принимали совершенно абсурдный характер. Что же было их причиной, почему наряду с революционными палачами ленинской поры и политическими интриганами пострадали сотни тысяч безвинных людей? Можно ли возложить ответственность за репрессии на Сталина и его ближайшее окружение?
Мне представляется, что политические репрессии 1937–1938 годов были вызваны острой внутрипартийной борьбой, которая к этому времени достигла своего размаха. В 20-е годы, как это ни покажется странным, она ещё не была столь ожесточённой. Исследователи обычно оказываются загипнотизированными яркими образами ближайших ленинских соратников — Л.Д. Троцкого, Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева, Н.И. Бухарина. Считается, что они-то и составляли самую мощную оппозицию Сталину, а с их устранением от высшей власти в партии и правительстве сложился некий консенсус, коварно разрушенный «тираном». Рационального объяснения подобному поступку не даётся. Непонятно, почему Сталину понадобилось уничтожать согласных с ним людей. Версия об излишней подозрительности абсолютно несостоятельна. Попытка свести истолкование важнейших исторических событий к психологии затушёвывает их социально-политический смысл. Даже если бы Сталин и был подозрительным, жестоким маньяком, совершенно непонятно, как этот маньяк смог осуществить грандиозную кадровую революцию в партии большевиков?
Но всё становится объяснимым, если признать, что в 30-е годы на властном Олимпе столкнулись самые разные политические силы, бывшие едиными ранее, в 20-е годы. Действительно, влияние и левых, и правых уклонистов (троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев) в партийно-государственном аппарате, армии, госбезопасности было довольно слабым. Да, они занимали многие высшие должности, однако не пользовались особым авторитетом в среднем и низшем звеньях партийцев. Когда речь шла о вотуме доверия оппозиционерам, выяснялось, что они представляют собой группу превосходных ораторов без широкой аудитории. Осенью 1926 года, во время общепартийной дискуссии линию ЦК поддержали 724.066 членов ВКП(б), тогда как оппозиционеров — 4120. В Московской парторганизации за платформу левых был подан лишь 171 голос (всего в обсуждении приняло участие 53.208 человек). Даже в Ленинграде, вотчине Зиновьева, оппозиция собрала лишь 325 голосов при 34.180 голосовавших. Бухаринская оппозиция не пользовалась даже такой поддержкой. А вот в 1934 году, во время XVII съезда ВКП(б), на выборах в ЦК против Сталина было подано около 270 голосов из 1225. Спрашивается, когда борьба внутри партии была ожесточённей — в 20-е или в 30-е годы? Думаю, ответ очевиден.
В 20-е годы подавляющее большинство функционеров сплотилось против старых вождей, придерживающихся опасных крайностей. Функционеры, партийные менеджеры, идеологи, военные, чекисты не желали подчиняться диктатуре высших лидеров, которые звали либо к немедленной мировой революции, либо к возвеличиванию единоличного крестьянского хозяйства. Они желали реализовывать более умеренные проекты, не уклоняясь сильно влево и сильно вправо. Сталин почувствовал эту тенденцию, поэтому вокруг него сплотились самые разные партийные течения, группы и кланы. Но когда с уклонами старых вождей было покончено, началось стремительное расслоение внутри бывшего просталинского большинства.
В 30-х годах в партийном руководстве существовали как минимум четыре партийные группы, по-разному видевшие судьбы политического развития СССР. Этим группировкам можно присвоить следующие, во многом условные названия: 1) «левые консерваторы», 2) «национал-большевики», 3) «социал-демократы», 4) «левые милитаристы». Борьба между ними и привела к мощным кадровым перестановкам сверху донизу. Накал этой борьбы предопределил использование в её ходе методов массового террора, ставших привычными во времена Гражданской войны. Причём особый размах и даже абсурд террору придали действия одной из групп, занимавшей антисталинские позиции. Речь идёт о левых консерваторах, с характеристики которых я и начну анализ политического расклада, сложившегося во второй половине 30-х годов.
Глава 3
Красные князьки
История одного кошмара
Сочетание двух терминов, левый и консерватор — может показаться парадоксальным с точки зрения кабинетной политологии, однако реальная политика преподносит разные сюрпризы, соединяя то, что порой выглядит несовместимым. Социальное и политическое развитие нашей страны после Октября 1917 года преподнесло один из таких сюрпризов.