— Что ты еще хотела сказать? — спросил Франсуа. Он уловил нерешительность в голосе Жанны.
— Ладно, теперь об этом можно рассказать. Не понимаю, как могла Беби так долго таить это в себе. Я даже думаю, что… Однажды, лет пять назад, не больше — Жак уже ходил, — Беби с ним приехала к нам. Я разбирала старые фотографии и, естественно, показывала ей одну за другой.
«Помнишь такого-то? Мне казалось, он выше ростом».
Потом наткнулась на фотографию Беби лет тринадцати. На той же карточке была снята одна из горничных — гречанка, имени ее я не помню.
«Кто бы сказал, что ты была такой, старушка!» — шутливо бросила я Беби.
Сестра залилась краской, схватила фотографию и нервно разорвала ее.
— Что с тобой?
— Не хочу вспоминать эту девку.
— Она грубила тебе?
— Если бы ты знала!..
Я и сейчас вижу, как Беби ходит взад-вперед по комнате и губы у нее горько кривятся.
— Слушай. Сегодня я могу тебе рассказать.
Бедняжка Беби! Она и теперь вся дрожала. Дай папироску. А, может быть, закроем все-таки окно? Ложится туман.
От сырой травы поднимались испарения и в метре над землей превращались в тонкую рваную пелену.
— Не представляю, как я повела бы себя на ее месте, но, думаю, с собой не покончила бы. Правда, Беби было только двенадцать. Как-то ее оставили одну с горничной, этой самой гречанкой. Для забавы или по какой-то другой причине Беби спряталась в бельевой. Чуть позже, в комнату вошла гречанка с любовником, насколько я поняла, полицейским. Представляешь, какое впечатление произвело это на девочку? Беби не смела ни крикнуть, ни шевельнуться. Вдруг мужчина заметил: «Здесь кто-то есть». Горничная успокоила его: «Если это девчонка, тем хуже для нее. Перед ней стесняться нечего — она и без нас всего навидалась». Беби проболела несколько дней. Однако ни матери, ни остальным ничего не сказала.
Отчего перед глазами Франсуа, возникла сцена в Канне, когда он отошел к окну номера и закурил?
— Больше ничего не помню, — вздохнула Жанна. — Пойдем-ка лучше спать.
— Побудь, пожалуйста, со мной еще немного.
Голос Франсуа звучал мягко. Он никогда не чувствовал себя таким близким свояченице. Ему казалось, что он впервые увидел ее, что отныне она его друг.
— Беби никогда не говорила с тобой обо мне?
— В каком смысле?
— Не знаю. Она могла бы пожаловаться. Могла бы…
— Вы когда-нибудь ссорились?
— Никогда.
Теперь задумалась Жанна.
— Странно! Вы с Феликсом — братья, а какие разные! Впрочем, то же можно сказать и о сестрах. Вы с Беби всегда выглядели счастливыми людьми, которые не усложняют свою жизнь. Зачем? Посмотри на нас с Феликсом. Он уходит и приходит. Я ухожу и прихожу. Мы вместе — и радуемся. Он уезжает, но мы все равно довольны жизнью. А что было бы, попытайся мы…
— Попытайся мы — что? — негромко спросил Франсуа, когда Жанна прервалась на полуслове.
— Почем я знаю?…
Жанна поднялась. Она словно встряхнулась после ночной сырости, пропитывавшей их какой-то таинственной тревогой.
— К чему вечно ломать себе голову? Мы делаем, что можем; так делали наши родители, так будут делать наши дети. Хватит! Поднимайся! Я думаю, мне лучше уложить тебя в постель.
— Беби была очень несчастна, — не двигаясь с места, прошептал Франсуа.
— Ничего не поделаешь. Каждый сам кузнец своего счастья и несчастья.
— А может быть, не сам — другие.
— Что ты имеешь в виду? Что ты сделал ее несчастной? Ты говоришь это из-за Ольги? По-твоему, Беби решилась на такой поступок, потому что узнала правду?
— Нет.
— В чем же дело? Разве я расспрашиваю Феликса, когда он возвращается из деловых поездок, как он себя вел? Я не хочу этого знать. Однажды я ему сказала: «Раз я ничего не вижу и это происходит не у меня в доме, раз…»
— Лжешь.
— Нет, не лгу!
Жанна почти выкрикнула последние слова и топнула ногой.
— Ты же сама знаешь, что лжешь.
— Ну и что? Что было бы, если б… Скажи, Франсуа, вот вы с Беби всю жизнь были такими, целыми часами копались в себе и ломали голову, что будет, если… А если бы в самом деле…
— В самом деле, нет.
— Почему — в самом деле?
— Потому что Беби всегда жила одна.
— Разве не каждый живет в одиночестве?… Ну хватит, а то снова упадешь в обморок.
Она властно закрыла окно, включила электричество. При свете они старались не смотреть друг на друга.
— Пилюлю перед сном не примешь? И горячего отвару не выпьешь? Ладно. Горничные уже ушли спать.