Андрей Буровский
Правда о Допетровской Руси
«Золотой век» Русского государства
Введение
Главное не то, что делает из человека природа, а то, что он сам делает из себя.
Один из важнейших исторических мифов и Российской империи, и СССР — миф о «допетровской Руси». Якобы до «пришествия Петра» наша земля прозябала в кромешном мраке, дикости и невежестве.
Московия до Петра официально описывалась исключительно в черных красках, как общество самое дикое и примитивное, какое только может быть на свете, рассадник совершеннейшего мракобесия и звериной жестокости.
Управляли этой несчастной страной болезненно жирные, звероподобные бояре в шубах, тупые нечистоплотные дьяки. Их подданными были еще более тупые, замордованные мужики, рвавшие шапки долой при виде боярина и дьяка. В этой страшной стране не было ни нормального управления, ни современной для того времени армии, ни светской литературы, ни даже зеркал.
«Пришествие» Петра полагалось считать важнейшей вехой русской истории, ДО Петра все было плохо. ПОСЛЕ Петра все стало хорошо.
Примерно как в перефразированном стихе Ломоносова:
Даже критикуя грязь и кровь петровских горе-«реформ», историки мало сомневаются в главном — что допетровская Русь была царством дикости и безобразия. Что ломать ее было совершенно необходимо. Ну что поделать, если для блага самих же русских людей было «необходимо» зверски истреблять «противников реформ», грабить церкви, разорять и доводить до полного отчаяния, до бегства из России миллионы людей.
Серьезные историки не идеализируют русского XVIII века, особенно его первой половины. Не идеализируют и самого Петра: грубого, невежественного, патологически жестокого, вечно пьяного. Но получается так, что «допетровская Русь» оказывается еще хуже государства, которое сложилось к 1725 году, страшнее вымирания целых уездов, безумнее Всепьянейшего собора. Ведь если до Петра было на Руси хоть что-то здоровое и ценное, то и учиненный им погром лишается смысла и оправдания.
До сих пор у нас отношение к допетровской Руси строится простое — эмоционально-негативное. Без обсуждения, без серьезного изучения этой самой «допетровской». Есть набор стереотипов — и пусть они остаются навсегда. Иначе слишком многое в истории приходится пересмотреть.
К тому же в России сложилась устойчивая традиция: любят у нас «разоблачать». Было плохо? Нет! — доказывает очередной публицист или историк. Было еще хуже, чем мы думали!
В этом смысле моя книга — это своего рода «книга наоборот». Я «разоблачаю» не русский XVII век, а как раз его «разоблачение». Потому что стоит посмотреть на Московию XVII столетия «незамыленным» взглядом, и мы увидим вполне европейское, совершенно не «отсталое» общество. Не будем даже говорить о задворках Европы: о Корсике или об Ирландии. Очевидно, что Московия XVII века богаче их, цивилизованнее, культурнее. Но вот явный лидер «прогресса» — Великобритания. Сколько людей выбирало в парламент? 2 % британского населения. А на Московской Руси царей выбирают 5–6 % всех жителей. Сколько статей Уголовного кодекса Британии предусматривают смертную казнь? 238. А Московии? «Всего» 60 статей. Московия даже на фоне Британии выглядит так, что возникает вопрос: а кто тут, собственно, цивилизованный?
В обществе допетровской Руси число лично свободных людей огромно, а книжное учение, Просвещение, весь XVII век становится все более престижным. Это общество, в котором частная инициатива, образованность и ум все более и более поощряются. В Московии есть и торговый капитал, который, хоть убейте, принципиально ничем не отличается от голландского и шведского… Есть и капиталистическое производство, тоже неотличимое от германского или скандинавского.
Дворяне и горожане Московии не стремятся ограничить власть царя и ввести конституцию… Но не потому, что примитивны. Власть царя на Московии и так ограничена Боярской думой и Земскими соборами не меньше, чем власть британского короля — Палатой лордов и Палатой общин.
Ведь и уже после Петра, в XVIII веке, верные слуги государевы «вдруг оказываются» преданы очень европейским по духу идеям. Если верить распространенным сказкам о России, то декабристы стали первым поколением революционеров: ведь это «третье непоротое поколение дворян», которое во время походов 1813–1815 годов побывало в Европе — и заразилось ее духом.