Однако дворянин служит уже не за условное владение (поместную дачу), как в Московском государстве, а как член благородного сословия, и земли переходят в его безусловную частную собственность — по примеру Польши и других европейских стран. Служилые люди становятся «шляхетством».[20]
Помимо пожизненной военной службы на шляхетство налагается еще одна обязанность — учиться — как минимум в математической или навигационной школе. Дворянство становится единственным поголовно образованным классом, способным к управлению на всех уровнях, от собственного имения до государства.
При преемниках Петра I общественная структура упрощается, фактически она становится двухслойной, благодаря стремительному процессу эмансипации дворянства.
Сверху — благородное землевладельческое сословие с небольшим добавлением именитых горожан и гильдейских купцов, внизу — простонародье, несущее все подати и повинности. Внешне отличаясь от Речи Посполитой по формам верховной власти, Россия становится очень близкой к ближайшей западной соседке по формам социальной жизни. Отмена престолонаследия по крови и по земскому выбору фактически передала благородному шляхетству функции избрания носителя верховной власти.
С Петра до Николая пять раз столичная дворянская верхушка — в виде гвардейских полков — делала у нас царей. И почти каждый раз в этом принимали активное участие внешние силы.
Правители и правительницы расплачивались со своим электоратом дарованием ему новых и новых вольностей, осуществляемых за счёт простого народа…
Почти дословно совпадают фазы полонизации западно-русского шляхетства, происходившей в 17 в., и вестернизации российского дворянства в 18 в… Точно также наше дворянство меняет культурную идентичность, систему ценностей, язык, характер отношения к низшим классам.
После этого глубинного раскола русская нация, как таковая, исчезает. (Нация, собственно, может существовать только при единении социальных групп в наиболее важных вопросах — в языке, культуре, наличии обязанностей.)
Российская элита ориентируется то на один, то на другой культурно-бытовой западный образец: польские влияния сменяются голландскими и немецкими, потом французскими и английскими. Вместе с культурными потоками идут с Запада и весьма существенные человеческие потоки; в состав российского благородного сословия инкорпорируются польская шляхта, прибалтийское и финляндское дворянство, многочисленные искателя счастья из Европы.
С 1720-х помещики перенимают функции суда и полиции в отношении крестьян по большинству дел. В 1736 г. стали определять меру наказания крестьянина за побег, в 1760 — получили право ссылать его в Сибирь. Крестьяне теряют право на владение землей, полями, деревнями.
Политические, гражданские и экономические привилегии помещиков росли столь же быстро, как и их частная власть над крестьянами. «В истории XVIII в. улучшение положение дворянства постоянно связывалось с ухудшением быта и уменьшением прав крестьянства.»[21]
С 1720-х шляхетство освобождается от уплаты подушной подати. Анна Иоанновна, курляндская герцогиня на русском троне, благодарит своих гвардейских «выборщиков», отменяя указ Петра о единонаследии имений. Отныне младшие сыновья не должны жить на жалованье от службы. С учреждением Сухопутного шляхетского корпуса дворяне, окончившие его, становятся офицерами, не побывав в нижних чинах. Срок обязательной службы сокращается до 25 лет.[22] Дворяне устремляются из полков и канцелярий в свои деревни. Только дворянам разрешен свободный вывоз хлеба за границу. Они получают монопольное право на винокурение. Только они могут владеть населённой землёй, а затем и любой землей за пределами города. Кривая нарастания привилегий нашего шляхетства почти по пунктам совпадает со схожим процессом в Речи Посполитой двумя веками раньше.
При голштинце Петре III указом о дворянской вольности высшее сословие освобождается от обязательной службы российскому государству. Все российское дворянство вполне легально превращается в «нетчиков» — таких еще сто лет назад пороли и лишали поместий, сегодня безделье становится признаком благородного сословия.
20