Выбрать главу

Либералы объявляют, что технологии развиваются быстрее там, где человек свободнее. Однако и это утверждение пари́т в пустоте. Почему в одних странах и регионах человек свободнее, чем в других? Либералы, правда, говорят, что в этих «других» странах человеку мешают «силы тирании». Но откуда берутся «силы тирании»? Почему их нет в одних регионах планеты, а в других они упорны, как бесы, вселившиеся в девственницу? И одержимому тираническими бесами народу только остается ждать, пока не слетят на белых крылах ангелы свободы и не проведут сеанс экзорцизма.

Получается, что одни народы наделены предустановленным качеством свободы, а другие изначально рабские. Если я не ошибаюсь, то это напоминает расовую теорию. Да и с доказательной базой у нее слабовато.

В обществах, где царили «силы тирании», например в Древнем Египте или шумерских теократических государствах, происходили мощные цивилизационные скачки, а вот общества, где никакие тиранические силы не проглядывались, тогда благополучно проживали в неолите, в том числе предки современных англичан, швейцарцев, шведов. И некоторые свободолюбивые народы задержались в каменном веке вплоть до новейшего времени, как например индейцы Амазонии, бушмены или чукчи.

Когда «деспотическая» Византия воздвигала огромное здание храма св. Софии, то свободолюбивые германцы умели только ломать и грабить подобные сооружения.

Так может быть развитие социума (большой социальной системы) зависит от начальных и граничных условий, которые создает ему внешняя среда: от температур, ветров, морских течений, почв, солнечной энергии, естественных коммуникаций, конфигурации береговой линии и т. д.?

«Начиная изучение истории какого-либо народа,  — подтверждает В. Ключевский,  — встречаем силу, которая держит в своих руках колыбель каждого народа,  — природу его страны.»

Однако нельзя сказать, что природно-климатические и, шире говоря, географические факторы, были предметом пристального внимания людей, занимающихся российской историей и в частности периодом правления Николая I. Историки обслуживали либеральную или марксистскую идеологию, обсуждали, насколько те или иные события соответствуют абстрактной схеме прогресса, а вот к постижению физической основы общественных отношений никакого стимула не имели. Ситуация прискорбная для страны, занимающей 1/6 часть земной суши. Даже американский русист Пайпс, которого трудно заподозрить в симпатиях к нашему отечеству, напоминает: «В случае с Россией географический фактор особенно важен»; «наиболее серьезные и трудноразрешимые проблемы связаны с тем, что страна расположена далеко на севере»; «важнейшим следствием местоположения России является чрезвычайная краткость периода, пригодного для сева и уборки урожая…»

Серьезный интерес к географическим факторам русской истории проявляли лишь люди, представляющие негуманитарные отрасли знания. Сдвиг в сторону «географии» в исторической науке произошел относительно недавно, почин тут принадлежит Л. В. Милову, написавшему фундаментальный труд «Великорусский пахарь и особенности российского исторического пути».

Меж тем, географические особенности нашей страны не есть какая-то эзотерика, они прямо бросаются в глаза. К. Арсеньев, статистик и географ николаевского времени, писал: «Россия составляет самую северную и восточную часть Старого Света, и следовательно самую холодную; все страны (части) России, лежащие под одной широтой с другими более западными, имеют климат гораздо холоднее».[2]

Последнее означает, что чем дальше на восток, тем зима становится длиннее и холоднее. Это объясняется удалением от Гольфстрима, самой мощной в мире теплоцентрали, снабжающей дармовой тепловой энергией поля, сады, реки и моря Европы. Гольфстрим, представляющий собой океанический меганасос, переносит из тропиков к европейским берегам 82 млн. куб.м. теплой воды в секунду, что в 60 с лишним раз превышает сток всех земных рек. Потому северная Германия и Англия, находящиеся примерно на широте Пензы и Самары, практически не знают зимы. В Норвегии Гольфстрим повышает зимнюю температуру воздуха на 15–20° по сравнению с тем, что могло быть, исходя из широтности. Январь в норвежском Бергене и в шведском Мальмё, такой же как в Сочи.

вернуться

2

Арсеньев К. Статистические очерки России. СПб, 1848, с.22.