«Очевидцы видели, как Николай духовно рос перед ними… Он был настолько спокоен, что ни разу не поднял своего коня в галоп». «Он был очень бледен, но ни один мускул не дрогнул в его лице. А смерть ходила около него. Заговорщики ведь указали его как свою первую жертву. Драгунский офицер, странного вида, с обвязанной головой, уже подходил к Царю и говорил с ним по дороге от Зимнего Дворца к Сенату. Это был Якубович, раненый в голову который хвастался тем, что он был готов убить всех тиранов. Другой заговорщик, Булатов, держался около Императора, вооруженный пистолетом и кинжалом…», — пишет русофоб де Кюстин, не смея извратить очевидные вещи.
Самым ответственным для империи и императора был момент, когда он явился на Петровскую площадь с первым батальоном Преображенского полка.
Николай Павлович делает всё, чтобы не случилось кровопролития. Он посылает к восставшим генерала Милорадовича, полковника Штюрлера (Стюрдлера), митрополита санкт-петербургского Серафима. В это время он говорит ганноверскому посланнику Дернбергу: «Можно ли быть более несчастным? Я делаю все возможное, чтобы убедить их, а они не хотят ничего слушать».
Генерал-губернатор Милорадович, обратившийся к мятежникам, получил два смертельных ранения — от пули Каховского и удара штыком. Штыком били в спину. Следствием так и не было точно установлено, кто нанес удар, хотя предположительно это был князь Е. Оболенский. Командира лейб-гренадеров полковника Штюрлера, пытавшегося увести обманутых солдат с площади, князь Оболенский рубит саблей, а Каховский смертельно ранит из пистолета.[61]
Каховский стрелял также в генерала Воинова и великого князя Михаила Павловича, но пистолет дал осечки. По другим сведениям несколько нижних чинов не дали декабристу совершить очередное убийство.
Все атаки кавалергардов и коннопиониров (конной гвардии) на мятежников захлебнулись.
Копыта коней скользили по ледяной корке, однако создается впечатление, что всадники не хотели действовать активно, многие не вынимали палашей из ножен. Можно понять людей, которые не хотят участвовать в братоубийственной схватке. Однако и среди атакующих кавалеристов также были члены тайного общества — как, например, Анненков.
У войск, верных правительству, имелось три пушки, но император медлил с их применением. Затем выяснилось, что артиллерия явилась без боеприпасов и за ними надо еще посылать.
Первый залп из пушек пришелся на стены строящегося собора. Со следующим залпом мятеж был разгромлен — взбунтовавшиеся гвардейцы побежали.
Число убитых и раненых, ни точное, ни примерное не сообщает ни один декабристовед. Очевидно, оно не было значительным. В противном случае, цифра была бы раздута в десятки раз, как у нас принято с «жертвами царизма». Из героических аристократов не был убит или серьезно ранен ни один человек…
Декабристский спектакль состоялся и на юге страны. И здесь нижние чины были бессовестно обмануты путчистами. Сергей Муравьев в Василькове врал солдатам о том, что Константина лишили трона. Путчисты не нашли ничего лучшего, чем хорошенько напоить солдат-малороссов, которые, «освободившись», принялись грабить местных мещан и евреев. Престарелый полковник Гебель получил от декабриста Щепилло удар штыком в живот, потом «свободолюбец» вместе с подоспевшим декабристом Соловьевым стал бить лежащего прикладом. «Так избиением старого и безоружного человека началось светлое дело свободы», — написал историк М.Цейтлин в книге «Декабристы». Действительно, процесс пошел. Такие же процессы пошли и в 1905 и 1917. Но, по счастью, в 1825 г. процесс далеко не ушел благодаря императору Николаю Павловичу.
Ни один человек из мятежников не подвергся бессудной расправе со стороны властей — как то неоднократно случалось в «цивилизованной» Европе 19 века — когда было достаточно «неправильного» внешнего вида, чтобы получить пулю от карателей.
У нас низшие чины были освобождены от какой-либо ответственности, также как и представители черни, оказавшие поддержку путчу, а все офицеры-мятежники оказались перед судом.
Следствие определило существование среди них двух групп людей — обманутых и злоумышленников, убедивших своих товарищей и нижние чины, что они должны быть верны присяге императору Константину.
Следствие подтвердило, что декабристы собирались убить семью Николая I, даже его сестер Марию и Анну за границей. Судя по беспощадности польских мятежников в 1830 г., истреблявших всех людей, имевших отношение к законной верховной власти, это могло произойти.