Тяжелое, скажу больше, угнетающее впечатлѣніе произвелъ на гарнизонъ и населеніе возвратъ разгромленной эскадры.
Эти изуродованные корпуса броненосцевъ, сбитыя трубы, мачты — производили на всѣхъ столь угнетаюіцее впечатлѣніе, что сплошь и рядомъ приходилось слышать:
— Ну, теперь не долго! Скоро наступитъ начало конца!
Ежедневная бомбардировка города, порта, сильно взвинчивала нервы, и душевное состояніе большинства было пониженное.
Съ возвращеніемъ же эскадры — явилось предположеніе, что вотъ-вотъ подойдетъ вражескій флотъ и начнетъ бомбардировку крѣпости съ моря.
О! Положеніе тогда будетъ не изъ завидныхъ.
Все это вмѣстѣ взятое заставило и болѣе сдержанные элементы роптать и клеветать на эскадру.
Я уже не говорю про ея исконныхъ враговъ, съ генералами Стесселемъ и Никитинымъ во главѣ. Дѣятельность послѣдняго выражалась лишь въ одномъ: попойки, ругань, сплетни, грязныя сплетни о всѣхъ, кто былъ противъ Стесселя.
Онъ безнаказанно дѣйствовалъ за спиной послѣдняго.
Стессель его любилъ и довѣрялъ своему однокашнику кастолько, что поручилъ даже составлять телеграммы на имя Государя Императора, которыми они такъ безсовѣстно обманывали Его Величество.
Тамъ прямо неистовствовали, торжествуя позорный исходъ боя.
Положеніе крѣпости, гарнизона, моряковъ, населенія было невыносимо тяжелое.
Всѣ и каждый предвосхищали, что приближаются рѣшительные моменты.
Всюду и вездѣ чувствовалось крайнее напряженіе.
Это были тяжелые часы идни, переживаемые многострадальнымъ Артуромъ.
Нѣтъ ничего хуже неизвѣстности.
Всѣ съ часу на часъ ждали штурма.
Но куда противникъ направитъ свои главный ударъ? Когда будетъ штурмъ, днемъ или ночью?
Когда придетъ эскадра, и съ моря завоютъ снаряды, завизжатъ отвратительнымъ визгомъ смертоносные осколки, устоятъ ли войска?
Вѣдь съ самаго начала кампаніи ихъ систематизировали на отступленіи.
Нѣтъ, нѣтъ! Ничего нѣтъ хуже неизвѣстности.
Она гнететъ! Она изводитъ!
Согласитесь, что въ Артурѣ были люди, а не боги. Понятнымъ становится, что люди, не усвоивъ еще вполнѣ — что выхода нѣтъ, что нужно сплотиться и дать дружный отпоръ врагу — оставались людьми, на каждомъ шагу доказывая, что они люди и только люди.
Потомъ, потомъ они стали лучше, добрѣе, снисходительнѣе другъ къ другу; въ особенности тогда, когда не знали, не были увѣрены, будутъ ли они убиты сегодня, сейчасъ, сію минуту, или завтра.
Выше всѣхъ были "сѣрые" люди. Они были самые добрые. Они всегда были къ землѣ ближе, а здѣсь и къ правдѣ. Они удивительно просто реагировали на дѣйствительность и заставляли людей "будто высшаго порядка" имъ удивляться, а подчасъ и подражать, какъ слѣдуетъ жить и умирать, исполняя долгъ человѣка и воина.
Наканунѣ выхода эскадры по гарнизону было отдано слѣдующее приказаніе:
Приказаніе
по войскамъ Квантунскаго укрѣпленнаго раіона.
Іюля 28 дня 1904 г. кр. Портъ-Артуръ.
№ 46.
Начальникъ Квантунскаго укрѣпленнаго раіона приказалъ: завтра, 29 іюля, съ утра полковые священники 25, 26, 27, 28, 13, 15 и 16 полковъ должны обойти свои полки съ крестомъ, особенно передовыя части 14-го полка, тоже, но на мѣстѣ расположенія, у казармъ 10-го полка, обходъ исполнить отъ 8 до 11 часовъ, если не будетъ боя.
Приказъ былъ отданъ 28-го, въ день выхода эскадры — появленіе священниковъ на фортахъ и батареяхъ совпало съ тяжелымъ днемъ, днемъ возвращенія разгромленной эскадры. Весь гарнизонъ уже зналъ, что разгромленная эскадра вернулась въ портъ, сознавая, что роль ея на морѣ сыграна.
Въ морскомъ регламентѣ Петра Великаго священиикамъ строго возбраняется появляться во время боя на батарейныхъ палубахъ: г, дабы своимъ… видомъ не" …
Великій и мудрый Петръ былъ великолѣпный психологъ. Онъ глубоко проникновенъ въ психологіи русскаго человѣка.
Несмотря на всю свою некультурность, славянинъ Россіи больше, чѣмъ кто-либо, таитъ въ себѣ зачатки истиннаго христіанства, и въ серьезныя переживаемыя имъ минуты всякое профанированіе религіознаго чувстваегокоробитъ. Онъ протестуетъ, протестуетъ, быть можетъ, грубо; протестуетъ, какъ некультурный человѣкъ. Но протестъ этотъ подсказанъ глубокимъ внутреннимъ, душевнымъ движеніемъ.