Непріятель настолько напуганъ, что во время послѣдней рекогносцировки Сяогушань былъ атакованъ пятью стрѣлками, рота залегла за гребнемъ ближайшей лощины и совмѣстно съ артиллеріей поддерживала наступленіе пяти стрѣлковъ залповымъ и шрапнельнымъ огнемъ.
Наблюдатели на Дагушанѣ и Сяогушанѣ огнемъ изъ винтовокъ мѣшаютъ убирать раненыхъ, были случаи пораненій санитаровъ.
Согласитесь, читатель, что извѣстіе это мало отвѣчало дѣйствительности, но зато вполнѣ устраивало цензуру штаба укрѣпленнаго раіона.
Меня же это совсѣмъ не устраивало, т. к. читавшіе газету удивлялись, какъ она извращаетъ истину.
Меня спасало только то, что я не подписывался подъ "извѣстіями".
День 29 іюля памятенъ мнѣ еще тѣмъ, что на одной изъ батареи былъ пойманъ японскій шпіонъ въ костюмѣ китайца-рабочаго.
Я попросилъ коменданта крѣпости разрѣшить мнѣ повидать и допросить захваченнаго.
Разрѣшеніе дано мнѣ было въ слѣдующей формѣ:
Служебная Записка.
Штаба Портъ-Артурской крѣпости № 188.
29 іюля 1904 года.
Комендантъ крѣпости разрѣшилъ военному корреспонденту Ножину допросить задержаннаго сего числа у форта № 1 японца. И. д. комендантскаго адъютанта
поручикъ Князевъ.
Въ Полицейское Управленіе.
Пріѣхавъ въ арестный домъ, я въ присутствіи смотрителя началъ бесѣдовать со "шпіономъ".
"Шпіонъ" оказался самымъ обыкновеннымъ манзой. То же самое было уже установлено и жандармской властью. Много потомъ хохоталъ надо мной князь Микеладзе, начальникъ крѣпостной жандармской команды.
Съ разсвѣтомъ началась бомбардировка Угловыхъ горъ и медленное наступленіе на этотъ фронтъ.
Генералъ Смирновъ командировалъ на западный фронтъ генерала Кондратенко.
Фокъ же былъ назначенъ начальникомъ общаго резерва.
Самъ же Смирновъ, вполнѣ увѣренный, что противникъ, форсируя теперь опорные пункты на Угловыхъ горахъ, рано или поздно поведетъ главные штурмы на исходящій уголъ с.-в. фронта — все свое вниманіе обратилъ на него и Высокую гору западнаго фронта.
Вотъ что было напечатано въ моихъ "извѣстіяхъ" за этотъ день:
30 іюля, въ 7 часовъ утра комендантъ крѣпости генералъ-лейтенантъ Смирновъ, сопутствуемый личнымъ адъютантомъ подпоручикомъ Гаммеромъ, прослѣдовалъ на Крестовую гору, гдѣ былъ встрѣчеиъ начальникомъ артиллеріи крѣпости генералъ-маіоромъ Бѣлымъ и вмѣстѣ съ нимъ подробно осмотрѣлъ результаты крѣпостного вооруженія.
Поблагодаривъ генерала Бѣлаго за блестящее выполненіе работъ, комендантъ крѣпости отправился на Опасную гору.
Взойдя на высшую точку высоты, откуда открывается видъ на весь восточный фронтъ оборонительной линіи, генералъ-лейтенантъ Смирновъ наблюдалъ и изучалъ расположеніе батарей противника.
По пути на Опасную гору комендантъ крѣпости выслушалъ подробный докладъ подполковника Рашевскаго.
Въ исходѣ 11-го часа генералъ-лейтенантъ Смирновъ отбылъ съ Опасной горы въ штабъ крѣпости.
30 іюля генералъ Стессель, соскучившись отъ ничегонедѣланья, пишетъ оригинальный приказъ, какъ разъ противорѣчащій истинному положенію вещей.
Приказъ
по войскамъ Квантунскаго укрѣпленнаго раіона.
Іюля, 30 дня, 1904 г. кр. Портъ-Артуръ, № 488.
Объѣзжая войска, я часто наблюдаю необычно большое количество работъ, которыя они и до сей поры несутъ. Я указывалъ и вновь указываю на настоятельную необходимость, особенно въ такую жару, давать людямъ болѣе отдыха и свободнаго времени, дабы они могли помыть и бѣлье и сами вымыться и отдохнуть. Прошу помнить, что только въ здоровомъ, неутомленномъ тѣлѣ и духъ бодръ.
Утомленный солдатъ вѣчно сонный и невеселый. Требую, чтобы люди болѣе 5 часовъ въ сутки не работали. Требую, чтобы на бивакахъ было веселѣе; при достаткѣ свободнаго времени будутъ и пѣсни на позиціяхъ и бивакахъ.
Начальникъ Квантунскаго укрѣпленнаго раіона
генералъ-лейтенантъ Стессель.
Если бы этотъ приказъ, переданный по телеграфу, прочли въ Петербургѣ, то безусловно и Петербургъ и Россія остались бы очень довольны.
Вотъ благодать-то въ осажденной крѣпости! Вотъ порядокъ! Все готово къ защитѣ. Да, Артуръ это — твердыня! О нее, какъ объ утесъ, разобьются живыя волны японцевъ. Помилуйте, главный начальникъ, который оповѣстилъ уже всему міру, что "съ трехъ сторонъ море, а съ четвертой непріятель"… требуетъ лишь пятичасовой работы, требуетъ веселья, пѣсенъ на бивуакахъ! Нѣтъ, за Артуръ можно быть покойнымъ. Пусть Куропаткинъ собирается съ силами.