Руководствуясь подобными идеями, он поучал священнослужителей, требуя от них внушать пастве необходимость повиновения властям, смирения перед сильными мира сего, терпения в связи с тяготами жизни. Всякое выступление против властей должно пресекаться со всей строгостью. Он резко осуждал революционные движения, всякие проявления свободомыслия, обвиняя тех, кто посягал на устои самодержавия, в посягательстве на божественное установление. Этот рясокосный реакционер прилагал немалые усилия к тому, чтобы помешать распространению грамотности в народе. Он хорошо понимал, что чем невежественнее народные массы, тем легче воспримут они поучение своих духовных пастырей. Филарет выступал против того, чтобы книги стали доступны всем, ибо чтение, по его словам, может произвести у простого люда нежелательное "брожение мыслей".
В 1861 г., когда было отменено крепостное право, Филарет вместе с наиболее реакционными крепостниками считал эту реформу явно преждевременной. Им была написана "Записка о затруднениях, которые могут возникнуть при приведении в исполнение положения о преобразовании быта помещичьих крестьян", где он отмечал, что "многие благонамеренные люди опыта ожидают оного с недоумением, предусматривая затруднения"{164}.
Филарет ратовал за телесные наказания для тех, кто нарушает законы государственные и церковные! "Христианство не осудит сей строгости", - говорил он.
Современным церковникам невыгодно вспоминать подобные факты из биографии Филарета. Односторонне представляя Филарета, церковь стремится использовать его имя в своих целях. Как справедливо замечает советский исследователь Н. Лимаитова, "церковники используют сейчас все средства для того, чтобы возродить былое влияние религии и религиозных организаций, утвердить разваливающийся авторитет церкви. Для этого и предпринята апология Филарета: церковь создает видимость прочности своего теперешнего положения, которое якобы отвечает идеалам, провозглашенным Филаретом еще в середине XIX в. Духовенство, обращаясь к истории, пытается найти образ, достаточно живой для сегодняшнего дня, убедительный, обладающий притягательной силой для верующего и для церковников. Отвечающей этим требованиям церковь считает личность митрополита Филарета. Авторитетом этого церковного иерарха подкрепляются современные рассуждения духовенства, требования церкви, ее образ действия. Правда, для того чтобы Филарет не потерял того ореола святости и благодати, которым окружают его современные богословы, им приходится замалчивать большую часть деятельности его как защитника самодержавия"{165}.
И как бы ни пытались навести глянец на портрет Филарета современные апологеты православия, они не могут выбросить из истории страницы "деяний" своего кандидата в святые - ярого реакционера, прислужника самодержавия, рясоносного крепостника, названного В. И. Лениным "попом-иезуитом"{166}.
Среди неканонизированных святых мы встречаем имя другого православного деятеля конца XIX - начала XX в. - Иоанна Кронштадтского. Культ Иоанна Кронштадтского усиленно пропагандировался церковниками при поддержке царского самодержавия. Слухи о "кронштадтском чудотворце", о его "чудесных деяниях" поддерживались и распространялись религиозными фанатиками и после того, как царизм был сметен шквалом Октябрьской революции. Белогвардейские эмигрантские круги за рубежом несколько лет назад взяли на себя инициативу канонизировать Иоанна Кронштадтского. Не имея на то никаких полномочий от русской православной церкви, они объявили его святым. Среди наиболее реакционных элементов белой эмиграции имя Иоанна Кронштадтского стало знаменем махровой антисоветской агитации, которая ведется под религиозной оболочкой.
Кто же такой Иоанн Кронштадтский? Что явилось причиной распространения его культа.
Иоанн Кронштадтский, в миру Иван Сергиев, родился в 1829 г. в семье дьячка в Архангельской губернии. После окончания духовной семинарии он прошел курс в Петербургской духовной академии, затем получил приход и стал священником в Андреевском соборе в Кронштадте. Еще на студенческой скамье будущий кронштадтский священник зарекомендовал себя в глазах начальства как ортодоксальный защитник православной веры, ревностный исполнитель церковных предписаний. Усердие было оценено. Об Иване Сергиеве сложилось вполне определенное мнение, как о человеке твердом в своих убеждениях, в своем служении православию.