Мы не случайно остановились на не совсем обычной истории «святой княгини» Анны Кашинской. История эта характерна тем, что наглядно показывает механику канонизации святых. Впоследствии мы увидим, что в истории канонизации в русской православной церкви духовенство, причисляя того или иного угодника божьего к лику святых, руководствовалось самыми различными причинами. Здесь играли роль и историческая обстановка, и политические соображения, и другие обстоятельства, которые порой вынуждали церковь пополнять список святых определенными лицами. Именно в силу этих причин уже во время макарьевских соборов 1547–1549 гг. высшее духовенство решительно высказывается за установление твердых правил канонизации.
Мы уже говорили о том, что вначале право канонизации имели архиепископы, епископы, что придавало святым местный характер и в результате чего в ранг святых возводилось множество случайных лиц, к которым в той или иной степени благоволило местное духовенство. Сами церковники впоследствии признавали, что «старые правила совершения канонизации не всегда могут гарантировать от ошибок».[38]
Со времени макарьевских соборов исключительное право канонизации передается патриарху. После учреждения в 1721 г. святейшего синода это право переходит к синоду. Церковь устанавливает твердые правила канонизации. Непременными условиями для причисления к лику святых становятся обретение нетленных мощей и чудеса, творимые «угодником» божьим при его жизни, а после смерти происходящие у его мощей.
Церковные авторы с удовлетворением пишут, что установление твердых правил канонизации исключало какие бы то ни было ошибки в этом деле. Однако служителям церкви ничего не стоило сфабриковать чудо, сочинить житие того или иного святого, начинив его фантастическими вымыслами, дать свидетельства об обретении нетленных мощей. Перечитывая страницы церковной истории, можно обнаружить немало случаев, когда сами же служители церкви принуждены были разоблачать обман некоторых своих духовных братьев.
Так, например, до конца XVII столетия верующие чествовали как святых князя Владимира Ржевского и княгиню Агриппу. Однако в 1745 г. распространившиеся повсюду слухи о том, что нетленные мощи этих святых вовсе не нетленны, заставили церковь провести «о мощах князя Владимира и княгини Агриппы взыскание». Была создана специальная комиссия. И что же оказалось? «Разобрав гробницу с сению, находившуюся на полу церкви над могилами князя и княгини, и другую гробницу, находившуюся под полом церкви на самих могилах, по долгом копании последних нашли гробы князя и княгини… По вскрытии оных гробов явилась в первом гробе глава и кости гнилые человеческие нетленные., а в другом полно воды, а также глава и кости человеческие и все в воде, гнилые, черные, иструпленные…»[39] А ведь этим мощам в течение многих десятилетий поклонялись верующие!
Когда обман был открыт, церковь вынуждена была отменить почитание князя и княгини.
О том, как и какими методами действовала церковь, красноречиво говорит история канонизации Александра Невского. Казалось бы, довольно странно, что в число святых попал видный полководец, имя которого навсегда вписано среди тех, кто отстаивал русскую землю от иноземных захватчиков, шведских феодалов и немецких рыцарей, кто стоял во главе русских воинов, поднимавшихся на борьбу за свободу и независимость своей родины. Канонизация Александра Невского преследовала политические цели. Петр I, основав Петербург и делая все для возвышения новой столицы, позаботился о том, чтобы она имела своего святого, который бы пользовался всенародной любовью. Имя же Александра Невского было очень популярно в народе. По указанию Петра в Петербурге начали строить Александро-Невский монастырь «для вящей славы императорской». После этого был канонизирован Александр Невский, и его останки торжественно перенесли из Рождественского монастыря во Владимире в Александро-Невскую лавру. Тысячи верующих приняли участие в этом торжестве, не ведая, что именно было перенесено. Ведь останки великого князя сгорели еще в 1491 г. при пожаре Рождественского монастыря. Об этом, в частности, говорится в Никоновской летописи. Это было хорошо известно императору Петру, и он во время торжественного перенесения мощей выбросил ключи от раки в Неву, заявив, что «глаза смертных не должны зреть святыню».