На подобные рассуждения очень верно ответил Д. Дидро. Он писал: «Верх безумия — ставить себе целью разрушение страстей. Как хорош этот святоша, который выбивается из последних сил, чтобы ничего не желать, ничего не любить, ничего не чувствовать, и который сделался бы под конец настоящим чудищем, если бы смог сделать по-своему».[47]
Совершенно очевидно, что аскетизм, проповедуемый церковью, по своему существу чужд человеческой природе. Человек рожден для счастья, для радостей. Природа дарует ему физические и духовные силы не для того, чтобы он подавлял их. Однако духовенство считает аскетизм добродетелью, к которой должен стремиться последовательный приверженец христианской веры.
Некоторые православные богословы пытаются обосновать свои проповеди аскетизма тем, что аскетизм — это-де естественное явление, присущее самой природе человека. Один из православных авторов, иеромонах Феодор, пытался обосновать стремление к аскетизму «антропологическими причинами», которые заключаются, по его словам, в «расстроенном состоянии природы человека падшего и враждебном соотношении его составных частей: плоти и духа». Он писал: «Так как содержание жизни человека падшего характеризуется предпочтительным служением плоти перед духом, исполнением только ея требований, которым в акте грехопадения была дана не только равноправность с духовными потребностями, но и предпочтение, то само собой понятно — человек в интересах духовной жизни и принужден сокращать это служение плоти, чтобы восстановить прежнюю гармонию духа и тела, какая была у человека до падения».[48]
Все это позволяет сделать вывод, что аскетизм органически вытекает из христианского вероучения точно так же, как он вытекает из вероучений других религий. Поучения «отцов церкви» относительно образа жизни истинного христианина подтверждают этот вывод. Вспомним хотя бы высказывания Тертуллиана, который требовал, чтобы христиане, даже на лице своем выражали скорбь, помня о страданиях Христа.
Всячески пропагандируя культ святых, церковь тем самым проповедует и аскетизм, который является характерной чертой «святых угодников». В то же время православные богословы прошлого и настоящего подчеркивали и подчеркивают в своих писаниях, что стремление к аскетизму присуще будто бы русскому народу. Простой люд, мол, всегда черпал в житиях святых образцы поведения в жизни. «Простой народ, искренне жаждущий правды божьей и истинной жизни, нашел выражение и изображение этой жизни в житиях святых… читает эти жития, находя в них ответы на свои внутренние запросы совести…»[49]
Вот что писал митрополит Николай: «Русский верующий народ, в течение тысячи лет питающийся благодатными дарами святого духа, воспитал в себе под этим воздействием склонность к подвижничеству, к строгому соблюдению постов, любовь к паломничеству».[50] Не менее ложно утверждение другого богослова, который заявлял, что «русский народ — аскет в душе и глубоко чтит истинного аскета».[51]
На самом деле не народ искал в житиях святых образцы для подражания, а служители православной церкви изо дня в день внушали своим пасомым необходимость следовать по пути христианских «подвижников», убеждали их, что подлинные цель и смысл жизни в укрощении своих естественных стремлений и желаний.
Апологеты религии видели в своем воображении Россию «святой». Они стремились внушить людям, что сам народ сделал выбор, приняв разумом и плотью своей христианство. Некий Никита Струве, автор вышедшей в Париже книги «Положение христиан в СССР», утверждает: «Как государство и как нация Россия обязана своим существованием христианству. Каждый народ выбрал или получил определение, выражающее сущность его страны. Прекрасная Франция, мудрая Германия, добрая Англия. Русский народ выбрал для своей страны название святая Русь».[52]
Это оскорбительное для русского народа утверждение ложно от начала до конца. Нет, не русский народ назвал Русь святой. Так нарекли ее православные церковники, которые выдавали желаемое за действительное. Не народ тянулся к православию, а православное духовенство насаждало в народе свою веру, используя для этого самые разнообразные средства. Достаточно вспомнить эпоху седой старины, когда на Руси было впервые принято христианство. Древние летописцы повествуют о том, что многие «не по любви, а из страха перед повелителем крестились», что христианская религия огнем и мечом пробивала себе путь на Руси. А какими жертвами сопровождалась колонизация и христианизация народов Севера, Урала, Сибири! Помнят ли об этом христианские апологеты?
52
Nikita Struve. Le Chretiens en USSR. Editions du Senil. Paris, 1963, p. 9.
Нечто подобное мы находим и в книге И. Кологривова «Очерки о русской святости», изданной несколько лет назад в Брюсселе.