Пока я произносил эти слова, дверь отворилась, и вошла знакомая мне по поезду женщина в трауре. Она просила Вангу сказать ей о ее пропавшем сыне, так как не знала, где его искать. Ванга велела ей прийти завтра утром.
Женщина вышла, но едва закрылась дверь, как Ванга опустила голову на подушку, съежилась, забилась в конвульсиях, побледнела и грубым баритоном начала кричать: «Могила, свежая могила, ох, как болят ноги!» И повторила это несколько раз. Я испугался. Чувствую, что в сумраке комнаты сидит какая-то другая женщина, явно знакомая или родственница Ванги, которая подает мне знак молчать. Я подумал, что эта сцена вызвана женщиной в трауре, которая только что вышла. Через одну-две минуты Ванга приподнялась и села, подогнув под себя ноги. Помолчала и говорит мне: «У тебя много братьев и сестер, подожди, сейчас я их назову… Иван, Неделя, Рада, Станка» и т.д. «Нас девять», — подтвердил я. «У Ради сегодня большая тревога, но напрасная». Когда потом я написал сестре об этом, она мне ответила, что тогда арестовали ее сына, но через несколько дней освободили. Ванга сказала, что у меня два брата на фронте, и что один с нашивками. Я ответил, что у меня нет брата с нашивками. «Есть, есть, вспомни», — настаивала Ванга. Я вспомнил, что младший брат прислал фотографию, где он в форме ефрейтора Дунайского флота. Потом она начала описывать наш дом. Сказала: «Большой дом с железной оградой. Только сейчас в доме никого нет». Я сказал, что жена уехала в гости в провинцию к жене моего брата. «Подожди, дай-ка посмотрю, куда, — перебила Ванга. — Вот большая река. Это, наверное, Дунай. Подожди, посмотрю точно, какое место, — и начала перебирать. — Ру, Ру, Рус, Русчук (сейчас Русе — прим. автора) «Да», — подтвердил я. «А еще вижу здесь твоего близкого, портного, кто это?» Я говорю, что в семье нет портных. «Есть, есть, — сказала Ванга, — пожилой с большими усами, лысым теменем и в очках. Сидит под деревом со скрещенными ногами и шьет». Я вдруг понял, что это отец. После того, как вышел на пенсию, он брал скроенные одежды из сукна, сшивал их, отделывал тесьмой. Делал жилеты и шаровары. А до этого работал рассыльным в лесничестве. «Вот видишь — есть портной», — сказала Ванга. А потом обернулась к другой женщине со словами: «Они очень ясно являются». Ванга продолжала: «За отцом, немного в стороне, стоит женщина и держит за руку мальчика. Кто они?» «Не знаю, — говорю, — но может быть, это моя мать, она умерла в 1922 году, и мой ребенок, который умер 5 лет назад». «Они», — подтвердила Ванга. Спросила меня, почему я, находясь в запасе, ношу гражданскую одежду. Я объяснил, что нам не хватило военной формы, так как она нужна для фронта. «Да,» — сказала Ванга. «Теперь солдаты на фронте веселые, бреются, стирают одежду, чинят хомуты, телеги, вообще радуются и скоро пойдут в Болгарию. Вот так. Ну а ты, хочешь, скажу что-нибудь о тебе?» Я ответил, что не хочу. Знаю, что по возвращении в Софию только работа меня ждет. «И все же»… — настаивала Ванга. Я сказал ей, что есть у меня мечта построить когда-нибудь дом, как у коллег. Ванга немного помолчала и сказала: «Построишь, два дома у тебя будет, два раза будешь строиться!» Потом говорит: «Подожди, посмотрю, кем ты работаешь. Ого, да у тебя большая мастерская, много подмастерьев. Вижу кухонные плиты, лейки, корыта, и то ли мангалы, толи жаровни»… Я подумал, Ванга сказала мне о двух домах, потому что я богат, и уведомил ее, что я кооператор-жестянщик.
В 1952 году я построил дом. В 1975 году мы его надстроили на деньги сыновей и снох. Вот и получилось, что я действительно строился дважды и фактически построил два дома — верхний этаж для одного из сыновей.
Когда прощался с Вангой, она мне сказала, что по прибытии в часть меня ждет письмо, известие. Я решил, что возможно это приказ об увольнении, и, очень довольный, ушел.
Когда я вернулся в Препечене, товарищи меня спросили, где я был, я им ответил, что был в Петриче у Ванги, и она мне сказала, что меня ждет письмо. Действительно, я увидел конверт, лежащий на моей подушке. Товарищи попросили меня рассказать о встрече, но я решил сначала прочитать письмо. Однако они не оставили меня в покое. Говорили, что я забуду, пока читаю. Я согласился. Рассказал им все и предоставил самим комментировать нашу беседу с Вангой.
Письмо было от моей жены из Русе. Осторожно меня подготавливая, она сообщала мне о гибели моего брата. 14 мая, после перемирия, 5–6 солдат с сержантом, прочесывая местность недалеко от Граца в Австрии, нашли автомат. Сержант начал его высматривать, автомат внезапно выстрелил и смертельно ранил в сердце моего брата Александра. Его отвезли в больницу, он жил еще 3–4 часа и умер. В сообщении было написано «погиб в результате несчастного случая».
«Могила, свежая могила,» — кричала Ванга. Значит, эти слова относились ко мне, потому что брат мой погиб в понедельник, а я был у Ванги через несколько дней, в воскресенье.
Я заплакал. Друзья прочитали письмо и начали меня утешать. Пришел поручик и, вероятно, чтобы отвлечь, попросил рассказать ему о моей встрече с Вангой. Потом заявил, что хочет, чтобы завтра же я отвел его к ней. Но случилось так, что на следующее утро вместе с ним пришли еще двое — Павел и Минчо. Этот Минчо сказал нам, чтобы мы никому и ничего не говорили о том, куда идем, особенно если рядом есть посторонние. Потому что он допускал, что у Ванги есть шпионы, которые осведомляют ее.
Мы были у калитки Ванги очень рано, чтобы быть первыми. Повсюду было очень тихо. Но когда открыли калитку, то удивились. Двор был полон людей. Нам едва удалось войти. Мы решили, что дело безнадежное, кто-то предложил пойти куда-нибудь перекусить и вернуться ближе к вечеру. И только мы собрались уходить, человек впереди, добровольно взявший на себя роль распорядителя, прокричал: «Пусть войдет Петко!» Меня прошил озноб, ведь это было мое имя. Я подождал, может, кто другой отзовется, но ни звука. Выкрикнули мое имя во второй и в третий раз. Тогда я сказал, что я — Петко, но что я только что пришел. «Неважно, — сказал распорядитель, — раз Ванга зовет тебя, входи!» «Но я не один, — возразил я, — со мной еще люди». «Да, входите, сколько вас там! Нечего время даром терять!»— кричали люди. Я удивился и пошел к двери. Остальные шли сзади. Сели на стулья у стены в маленькой комнатке. Я рядом с Вангой, а трое остальных напротив нас. В какой-то момент Ванга встала, побледнела и устремилась в середину комнаты, начала стонать, словно собиралась заплакать. И рухнула на пол. Повернулась на правую сторону, скорчилась и странным баритоном начала произносить слова, которые я слышал днем раньше: «Могила, свежая могила, ноги у меня болят!» Мы испуганно переглянулись. Потом Ванга встала и, пятясь, отошла к стене, возле которой сидел я. Она размахивала руками, будто отталкивала что-то от себя. Дойдя до двери комнаты, она открыла ее и быстро вышла. Откуда-то появился мужчина, наверное, родственник, тихо сказал нам, что она, вероятно, немного отдохнет и придет снова. Она действительно вернулась. И еще не садясь, спросила, кто здесь Петко. Я отозвался. А Ванга сказала: «Твой брат (убитый — прим. автора) очень упрямый. Он настаивает, чтобы я сказала тебе, что ты не должен оставлять его ребенка и должен заботиться о нем». Я согласился. Потом Ванга спросила, кто из нас офицер. Поручик Урумов отозвался, а Ванга спросила его, почему он в гражданском. Он ответил: «Чтобы не выделяться». Ванга: «А я смотрю, где офицер? Хорошо. Но вот что. Здесь передо мной стоит близкий тебе человек, тоже офицер. Убит в марте. Знаешь, о ком идет речь?» Поручик подтвердил. Ванга продолжила: «Он хочет сказать что-то для тебя очень важное, но я не имею права касаться политических вопросов. Но он говорит так: ты знаешь, в какой партии он состоял. Он предлагает тебе последовать его примеру и перейти на сторону его партии: так будет лучше для тебя. И еще. Говорит, чтобы ты передал его жене снять траур и побыстрее выйти замуж, чтобы его дочка Малинка пока маленькая привыкла к новому отцу. И чтобы одела девочку в белое платьице, купила ей часики, чтобы он видел, как они ей идут. Поручик пообещал написать вдове. Ванга сменила тему. Поручику: «Перед тем, как приехать сюда, ты служил в другом месте. Там пропали какие-то инструменты, кирки, лопаты, и вы их так и не нашли». Поручик подтвердил сказанное. Ванга: «Не тревожься, найдутся. Когда сойдут воды Струмы, ручки их покажутся из воды» Лицо поручика просияло. Ванга продолжала: «У вас произошла афера с каким-то чемоданом. В нем было какое-то сало, и солдаты без разрешения хозяина съели его. Не ругайте их! Они было голодные, да и кто же удержался бы в такой голод. Ну, с тебя достаточно».