Выбрать главу

Внизу, в парикмахерской, корабельный парикмахер, безумно радовавшийся тому, что ему удалось покинуть Готенхафен, работал в поте лица, так как беженцы стремились вернуть себе цивилизованный вид. Даже во время войны люди хотят иметь опрятную прическу. Парикмахер был обеспокоен: в городе прошли слухи о предстоящем обесценивании денег, а это могло значительно снизить его чаевые. По этой причине он заблаговременно запасся монетами достоинством в пять марок, которые, как он слышал, сохранят свою ценность благодаря содержащемуся в них серебру. На случай катастрофы он приобрел рюкзак, в который решил положить свои монеты, если придется быстро покинуть корабль.

Глава 11

Лишь несколько пассажиров знали, что корабль должен выйти в море на следующий день. Многие находились на борту уже три-четыре дня, их нетерпение возрастало по мере того, как все громче раздавались раскаты русской артиллерии и рев «сталинских органов» («катюш». — Ю.Л.). Корабль был заполнен пассажирами; когда наступил вечер, ими овладел страх. Всех волновал один вопрос: в чем причина задержки? Затем появился новый слух: уже слишком поздно выходить в море, русские вот-вот ворвутся сюда. Перепуганные мужчины и женщины распространяли слухи о том, что ночью их всех высадят на берег и будут формировать команды смертников, чтобы защищать Готенхафен до последней капли крови. Стремясь узнать о причине задержки, пассажиры осаждали казначея, отвечавшего за регистрацию. Наконец по громкоговорящей связи корабля было передано сообщение, позволившее людям вздохнуть с облегчением: «“Вильгельм Густлоф” готов к отплытию. Завтра мы выходим в море».

Погрузка продовольствия и оборудования на корабль продолжалась всю ночь, а когда весть о предстоящем отплытии распространилась в городе, в порт хлынули новые толпы беженцев. Все агрессивнее становились попытки проникнуть на корабль. Женщины старались тайком провести на борт своих мужей и сыновей. Они переодевали их в свою одежду или прятали в огромных чемоданах. А в это время эссесовские патрули искали среди беженцев мужчин призывного возраста.

Местные партийные функционеры были поставлены перед тяжелым выбором. В порту стоял готовый к отплытию «Вильгельм Густлоф» — партийный корабль, на трубе которого еще можно было разглядеть поблекшую свастику, символизирующую принадлежность к национал-социалистическому движению «Сила через радость». Их связи в партийных кругах определенно помогли бы им получить место на корабле. Но если бы их бегство обнаружил гауляйтер Кох и об этом узнали Гиммлер или Гитлер, то их заклеймили бы как трусов и пораженцев, они не смогли бы и мечтать о помиловании. С другой стороны, на какое помилование они могли рассчитывать? Немцы убивали каждого коммунистического партийного функционера, который попадал к ним в руки. Немецкие партийные функционеры едва ли могли рассчитывать на иное отношение к себе со стороны русских.

До 29 января каюта фюрера на верхней прогулочной палубе оставалась свободной: ее зарезервировали для особо важных персон. Затем бургомистр Готенхафена доставил на корабль свою семью,1 всего 13 человек, и разместил их в каюте фюрера. Бургомистр не решился остаться с семьей и на следующее утро сошел на берег. Вскоре он погиб во время обороны города. В эту же ночь на корабль прибыли и другие важные лица: крайсляйтер Готенхафена, его жена и пятеро детей вместе с горничной и гувернанткой.

В конце концов, была заполнена также и каюта Кауфхольда, руководителя корабельной парторганизации: в кризисной ситуации приходится жертвовать самым святым. Но даже в таких условиях некоторым членам партии и в особенности их женам хватало наглости жаловаться на неудобства в размещении.

Хотя некоторые каюты были переполнены, на корабле еще оставались места для новых пассажиров. Другие теплоходы, находившиеся в ведении подводных сил, — «Ганза», «Гамбург» и «Дойчланд» были меньше «Вильгельма Густлофа», однако на борту каждого из них было по семь тысяч пассажиров. «Густлоф» являлся особым теплоходом — «кораблем нацистской партии», поэтому он взял на борт меньше людей, чем другие лайнеры.

Самым важным и полезным лицом среди тех, кто прибыл накануне отплытия, был 21-летний старший радист Руди Ланге. Он должен был занять место в радиорубке корабля. Сам факт, что он вообще потребовался, говорит о том, что на «Густлофе» была острая нехватка квалифицированного персонала.