В начале мая 1945 года Маринеско в последний раз отправился в боевой поход. 8 мая капитулировала некогда мощная гитлеровская машина, а 9 мая Москва салютовала советским Вооруженным силам 30 залпами из 1000 орудий. Это был День Победы.
Александр Маринеско и его экипаж услышали об окончании войны, когда всплыли у острова Борнхольм для зарядки аккумуляторных батарей. Лед растаял, вечер был теплым и приятным. Мягкий ветер приносил с острова ощущение близкого лета. «С-13» отпраздновала конец войны водкой и копчеными сосисками.
Отныне не надо было опасаться прохождения минных полей. Не нужно было лежать на дне мелководного Балтийского моря, затаив дыхание, когда вокруг взрывались глубинные бомбы. Больше не будет перекрестного обстрела немецкой артиллерии, когда приходится идти вдоль Финского залива будто сквозь строй шпицрутенов. Не будет и выходов в атаку, и ожидания взрывов торпед по курсу немецкого корабля. Все это осталось в прошлом. Но Маринеско оставался в море до окончания срока похода, так как Сталин не доверял союзникам и продолжал держать свои вооруженные силы в боевой готовности. «С-13» вернулась в Кронштадт к вечеру 24 мая. В этот день в Кремле устрожили большой банкет, и первый тост был произнесен за здоровье русских воинов.
Спустя месяц в Москве состоялся грандиозный двухчасовой Парад Победы. По Красной площади шли танки «Т-34», сокрушившие германский вермахт. За ними следовали большие колонны сухопутных войск и военно-морского флота, а над их головами с грохотом проносились сотни боевых самолетов.
Ни один член экипажа «С-13» не был приглашен в Москву для участия в параде. (По данным Н. Я. Редкобородова, в параде участвовали командир отделения мотористов В. Прудников и радист С. Булаевский. — Ю.Л.). Никто из них особенно не печалился по этому поводу. Они сполна насытились войной и хотели лишь одного — вернуться домой. Все, кроме Маринеско, одержимого одной мыслью. Он должен был заставить командование ВМФ признать факт потопления подводной лодкой «С-13» немецких кораблей «Вильгельм Густлоф» и «Генерал Штойбен» и согласиться с тем, что эти операции принесли единственную в своем роде славу экипажу, дивизии и всему Балтийскому флоту.
Он признался — друзьям, что ведет самый трудный бой в своей жизни.
Маринеско потребовалось пятнадцать лет, чтобы одержать победу. Он приобрел врагов и потерял друзей. Он надоедал штабным офицерам просьбами пересмотреть указ о награждении от 20 апреля. Он замучил всех, кто его окружал, горькими жалобами на несправедливость.
«Война окончена, Саша», — говорили ему сослуживцы. Вначале они сочувствовали ему, затем потеряли терпение. «Забудь о “Вильгельме Густлофе”», — просили они его. Но Маринеско продолжал бороться.
Спустя 23 года адмирал Николай Кузнецов описал атаку «Густлофа» так как ему это было известно на данный момент. В своей статье, опубликованной в одном из ленинградских журналов («Нева». 1968. № 7. — Ю.Л.), он с похвалой отозвался о достижениях «С-13». Однако Кузнецов настаивал, что ему, хотя тогда он являлся Главкомом ВМФ, до начала марта ничего не было известно о гибели «Густлофа». В начале февраля на Ялтинской конференции, на которой Черчилль наседал на Сталина с просьбой как можно быстрее занять данцигские порты, чтобы снять угрозу со стороны немецких подводных лодок, о гибели немецких подводников, находившихся на борту «Густлофа», не было сказано ни слова.
Кузнецов полагал, что потопление «Густлофа» в этой связи определенно стало бы предметом разговора, если бы Сталин или кто-нибудь в ставке знал о гибели корабля. По его мнению, никто не был проинформирован об этом. Кузнецов писал: «Дело в том, что наши Вооруженные силы одерживали одну победу за другой. Не проходило и дня без салюта в честь освобождения одной из столиц или города, победы над крупной вражеской группировкой, форсирования важной водной преграды и овладения дорогой или железнодорожным узлом. Грохот орудий и разноцветных ракет, которые сопровождали каждый залп — иногда до 24 выстрелов — заглушили взрывы торпед “С-13”, которые потопили фашистские корабли».
Адмирал Кузнецов утверждает также, что статья в газете «Стокгольм Тиднинген» является единственным подтверждением факта потопления. Ее прочитали в Москве только после войны. В ней говорится, что одновременно с лодкой Маринеско в тот период в Данцигской бухте действовала советская авиация, поэтому не исключалась возможность, что лайнер потопили летчики. Во всяком случае, некоторые из офицеров могли считать именно так.