В конце 1943 года Кёнигсберг начал подвергаться интенсивным бомбардировкам, поэтому Роде распорядился перевезти Янтарную комнату в одно из подвальных помещений. Он думал, что это временная мера, но в конце концов получил приказ упаковать Янтарную комнату в двадцать четыре стальных ящика и подготовить к длительной транспортировке. В одной из записей Роде, датированной 12 января 1945 года, то есть за восемнадцать дней до выхода в рейс «Густлофа», говорится: «По распоряжению вышестоящего начальства я должен упаковать Янтарную комнату в ящики. Как только работа будет закончена, отправлю пластины в Вексельбург под Рохлицем».
15 января все было упаковано, и стальные ящики вынесли во двор Кёнигсбергского замка. С этого момента следы Янтарной комнаты теряются.
В Вексельбург она не прибыла. В конце 1945 года при невыясненных обстоятельствах умерли Роде и его жена. Они не оставили никаких сведений, указывающих на дальнейшую судьбу янтарных пластин. Некоторые считают, что они по-прежнему лежат в подвалах Кёнигсбергского замка или в одном из подземных бункеров, которые сегодня перестроены. Другие полагают, что пластины находятся на глубине 660 метров в одной из соляных шахт, залитых водой, вблизи университетского города Гёттингена.
Георг Штайн, занимающийся поиском сокровищ, вывезенных немцами во время войны, является сторонником теории соляных шахт. В качестве доказательства он приводит шифрованную телеграмму, посланную в январе 1945 года в Берлин и подписанную: «Рингель, группа СС на северо-востоке, Кёнигсберг, Пруссия». Текст гласил: «Янтарная комната — акция закончена. Объект заскладирован в B.Sch. W.V.». Штайн считает, что в телеграмме указана шахта «В», которая находится в восемнадцати километрах от Гёттингена на соляных разработках Витткинд под Фольприхаузеном. До сих пор никто не может подтвердить эту теорию, так как шахта, использовавшаяся английской армией в качестве склада для боеприпасов, после взрыва в сентябре 1945 года была затоплена.
Существует и другое объяснение телеграмме. Буквы «Sch» могут являться сокращением не только слова «шахта», но и слов: «судовое помещение». Если предположить, что вместо буквы «V» должна быть буква «G», то сообщение могло звучать следующим образом: «Объект размещен в судовом помещении “В” “Вильгельма Густлофа”».
Никто не может доказать, что Янтарная комната лежит на дне Балтийского моря. Известно лишь, что в последний раз ее видели во дворе замка за несколько дней до выхода в море «Вильгельма Густлофа». Нам известно, что Эрих Кох пытался любыми способами вывезти ее с русской территории. Он добился того, что этим вопросом начал заниматься лично фельдмаршал (командующий группой армий «Север» фон Кюхлер. — Ю.Л.), приказавший вывезти ее из-под Ленинграда. Мы знаем также, что после потопления «Вильгельма Густлофа» больше никто не видел янтарных пластин.
После войны русские безуспешно искали это произведение искусства. Несколько лет назад прошел слух, что поляки хотят подготовить подводную экспедицию на «Вильгельм Густлоф», «который лежит в польских водах», полагая, что на нем находится Янтарная комната. Но пока серьезных попыток изучить останки лайнера не было предпринято. Судьба Янтарной комнаты, одного из самых великолепных произведений искусства, остается неразрешимой загадкой.
Вместо эпилога
Как и авторы английской книги, узнал я о катастрофе «Вильгельма Густлофа» случайно. Разумеется, был наслышан о Маринеско, но только как о герое-подводнике, потопившем огромное количество фашистов. Это был один из многочисленных подвигов, совершенных советскими людьми в годы Второй мировой войны.
С лайнером «Вильгельм Густлоф», а точнее с теми, кто имел к нему непосредственное отношение, я познакомился в конце 90-х годов через своего немецкого знакомого Гарри Шёна, бывшего матроса 2-й учебной дивизии подводного плавания из Готенхафена. Помнится, разговор шел о войне, вернее о ее жертвах, в том числе и о погибших родственниках Шёна. Признаться, я не слишком поверил тому, что на лайнере перевозили беженцев. Тогда он показал фотографию своей жены и сына, которые январской ночью 1945 года ушли на дно вместе с кораблем и тысячами других беженцев. Затем достал акт свидетельства о смерти, который ему удалось получить уже после войны, чтобы юридически оформить факт потери семьи.