Пассажиры «Вильгельма Густлофа» получили по корабельной громкоговорящей связи указания, как им вести себя в случае бедствия. Это были обычные инструкции по использованию спасательных жилетов. Кроме того, были проведены обычные в таких случаях учебные тренировки. 29 января в одиннадцать часов командование корабля проверило, как закрываются водонепроницаемые переборки. «Внимание, внимание! — сказал вахтенный офицер. — Проводится учение. Мы закрываем все водонепроницаемые двери. Просьба это учесть! Когда прозвучат подряд три сигнала тревоги, мы начнем учение».
В этот момент Цан получил сообщение от капитана 1-го ранга Шютце, командира 2-й учебной дивизии подводных лодок, которому подчинялся «Густлоф». Корабль должен быть готов к выходу в море на следующий день. Это известие, которое капитан 3-го ранга Цан передал капитану Петерсену, на мостике восприняли с огромным облегчением, так как офицеры совершенно точно знали о подавленном состоянии команды, о растущей нервозности пассажиров, об озлобленности и отчаянии беженцев, толпившихся на набережной и не имевших пропуска на лайнер «Вильгельм Густлоф».
В штабе 9-й охранной дивизии, отвечавшей за сопровождение крупных судов, этот приказ вызвал прежде всего озабоченность и страх.
Глава 10
Человеком, взявшим на себя ответственность за «крупнейшую в истории операцию по эвакуации» (определение профессора Юргена Ровера), был генерал-адмирал Кумметц, командующий ВМС в Балтийском море. В январе 1945 года перед ним была поставлена задача — обеспечить переброску с востока на запад миллионов беженцев, школ подводного плавания, а также солдат и раненых. Недостаточное количество кораблей, постоянный дефицит топлива и полное отсутствие средств воздушной поддержки существенно затрудняли выполнение этой задачи. Кроме того, он должен был заниматься снабжением немецких сухопутных войск, все еще удерживавших здесь свои позиции.
К началу 1945 года в этом районе находилось два соединения ВМС Германии, отвечавшие за проводку конвоев. Восточную часть — от Данцигской бухты до Курляндии — контролировала 9-я охранная дивизия под командованием капитана 2-го ранга Адальберта фон Бланка, который позднее был произведен в контр-адмиралы. Район от Риксгефт на побережье западнее Данцига до датских островов защищала 10-я охранная дивизия, во главе которой с февраля находился капитан 3-го ранга Хуго Гейдель, ранее служивший в Готенхафене.
9-я охранная дивизия состояла из трех флотилий тральщиков-искателей, каждая из которых включала около шести кораблей, двух флотилий тральщиков-ликвидаторов и других вспомогательных кораблей. 10-я охранная дивизия имела похожую структуру. Благодаря дружбе Гейделя с фон Бланком, дивизии хорошо взаимодействовали.
Более крупные корабли класса миноносцев, относившиеся к двум боевым соединениям больших кораблей, действовали автономно. Они были сформированы по указанию адмирала Дёница для нанесения ударов с моря по Красной армии. Время от времени миноносцы использовались для других целей, например для эвакуации войск и беженцев.
Однако самым большим препятствием для эвакуации немцев являлся не советский флот, а британская авиация. В январе королевские ВВС сбросили 668 мин, в результате чего были потоплены восемнадцать кораблей, а в следующем месяце — еще 1345 мин. Британская авиация действовала в основном в районе Свинемюнде, где находился штаб 10-й охранной дивизии, а также намного дальше в восточном направлении у побережья Померании. Таким образом, она накрепко закупорила конвои в портах до тех пор, пока оттуда не были убраны мины.
Советские подводные лодки тем временем атаковали преимущественно немецкие коммуникации, ведущие в Курляндию. Здесь немецкие боевые корабли и вспомогательные суда активно помогали немецким войскам, которые остались в окружении в тылу наступавшей Красной армии, но все еще оказывали сопротивление. Некоторые большие советские подлодки действовали в одиночку в районе между Риксгефтом и Борнхольмом. Немцам пока везло: советская авиация к началу эвакуации была занята поддержкой сухопутных операций и не имела возможности атаковать крупные транспорты с беженцами.
В то время как на «Вильгельме Густлофе» и на других кораблях шли приготовления к выходу в море по различным маршрутам, офицеры охранной дивизии, базировавшейся в Готенхафене и Данциге, прекрасно понимали, каким опасностям подвергаются корабли во время рейсов вдоль побережья Померании. Минная угроза ограничивала выбор маршрута, а активная противолодочная оборона была почти невозможна, так как конвои до второй половины января не имели эффективных противолодочных кораблей с современным оборудованием. Лишь после его получения две флотилии противолодочных кораблей отправились в данный район.
В таких условиях офицеры ВМС в своих штабах, расположенных вдоль побережья и укрытых мешками с песком, разрабатывали планы эвакуации на запад всего имеющегося флота. «Эта задача свалилась на нас как снег на голову и оказалась сложнее, чем мы думали», — рассказывал Хуго Гейдель, отвечавший в Свинемюнде за охрану конвоев в том самом секторе, где наиболее активно действовали русские подлодки и была велика минная опасность. В этой отчаянной ситуации ему и другим командирам удалось организовать ряд блестящих операций.
Сложности окружали со всех сторон. ВМС вынуждены были действовать на большом удалении от своей основной базы в Киле. Из-за дефицита боевых кораблей использовались все средства, имевшиеся в наличии, — все, что могло плавать и ездить по суше. Быстро иссякал запас топлива. А русские перерезали немецкие опорные пункты. Адмирал фон Бланк вынужден был перевести штаб своей 9-й дивизии из Либау обратно в Пиллау.
В конце концов, положение стало настолько угрожающим, что контр-адмиралу Энгельгардту, отвечавшему за переброску морем частей вермахта, пришлось предоставить для эвакуации дополнительно четырнадцать теплоходов водоизмещением от 9554 тонн («Убена») до 27 571 бруттотонн («Кап Арконой»). Кроме того, лицам, ответственным за эвакуацию, дополнительно были выделены двадцать три грузовых судна, каждое водоизмещением свыше 5000 тонн и большое количество малых кораблей.
План эвакуации удалось реализовать исключительно благодаря предусмотрительности адмирала Энгельгардта. Еще осенью 1944 года ему стало ясно, что недалек тот день, когда начнется эвакуация войск и беженцев морским путем, и уже тогда он выбрал корабли для этой цели. Дёниц, позиция которого в данном вопросе пока оставалась двоякой, предоставил ему свободу действий. Энгельгардт воспользовался своим авторитетом флотского адмирала, чтобы отвести упреки партийных чиновников, опасавшихся обвинений в пораженчестве, если они начнут заниматься планами эвакуации. Удалось договориться и с владельцами судов: они не желали отдавать свои корабли до тех пор, пока не решится вопрос о возмещении возможного ущерба, который мог быть нанесен в результате перевозки солдат и беженцев.
В то время как на высшем уровне началась подготовка к эвакуации, а верфи получили приказ переоборудовать определенные корабли, у отдельных партийных функционеров эта операция встретила сопротивление. Например, гауляйтер Кох отдал распоряжение своим людям регулярно выискивать на верфях и в доках хороших специалистов для удовлетворения своих личных интересов. Многие рабочие, выполнявшие важные заказы, под угрозой наказания были переключены на другую работу.
Кроме того, программа реорганизации кораблестроения сильно устарела. Ресурсы Великой Германии в течение многих лет направлялись исключительно на производство подводных лодок, тогда как строительство торговых судов было заморожено.
В этой ситуации все зависело от усилий морских офицеров, которые занимались погрузкой кораблей и координировали действия флотских служб.