Надо сказать, что буквально с первых шагов на посту консула Наполеон определил свой внешнеполитический приоритет — союз с Россией (не имея геополитических разногласий, две крупнейшие страны могли разделить сферы влияния; только при активном взаимодействии с Россией проекты борьбы с Англией могли быть эффективными). Многие его действия диктовались именно этой, почти «маниакальной», по мнению некоторых исследователей, идеей. Так было и 18 июля 1800 г., когда он отправил на родину 6732 русских пленных (в т. ч. 130 генералов и штаб-офицеров), обмундировав их за счет казны Франции, чем снискал расположение Павла I, который согласился отправить экспедиционный корпус для совместного похода в Индию, в чем даже опередил французов, и за что был убит на деньги англичан. Так было в 1805 г., когда Наполеон, отвергнув убеждения Талейрана, о необходимости ориентации на Австрию, несколько раз уже в течение кампании посылал Александру I призывы примириться, и после Аустерлица, выпуская из окружения разбитую русскую армию. Так было и в 1807 г., когда после второго сокрушительного поражения Россия не только не понесла территориальных потерь, но и приобрела целую область (!), получила свободу рук в вопросах Финляндии, Молдавии и Валахии; по просьбе Александра была сохранена Пруссия. Так было и в 1809 г., когда Россия опять получила территориальное приращение, фактически не выполнив условия союзного договора (совместной войны против Австрии), и уже в ходе вынужденной кампании 1812 г. Наполеон регулярно предлагал Александру вернуться к союзнической модели взаимодействия. Однако Александр I, сам мечтавший занять место Наполеона, повернул внешнеполитический курс своего «горячо убимого» отца на конфронтацию с Францией.
Однако, без прекращения субсидирования антифранцузских союзов Англией, была бессмысленной любая военная победа над ними. На протяжении нескольких лет Наполеон испробовал ряд путей решения проблемы: удар по источнику финансовой мощи англичан — Индии (Египетская кампания 1798–1799 гг. и неудавшийся совместный русско-французский поход 1801 г.), мирный вариант (Амьенский договор от 27 марта 1802 г., нарушенный Англией в 1803 г.),[43] наконец, попытка прямой высадки на острова (Булонский лагерь), от которого туманный Альбион спасли одноглазый адмирал и деньги, сколотившие очередную континентальную коалицию 1805 г. (здесь, кстати, наиболее существенной была инициатива Александра I). Затем последовала коалиция 1806–1807 гг., приведшая Наполеона в Берлин и Тильзит, где он счел себя в силах применить новый метод — блокаду. Итак, мы видим, что внешнеполитические действия Франции во многом диктовались господствующей на определенном этапе концепцией борьбы с Англией, причем, наиболее продолжительной и значимой по своим последствиям была идея континентальной системы, и курс на союз с Россией был в этой парадигме константой.
Блокада имеет свою предысторию: она не стала чем-то неожиданным и новым для современников. Пользуясь своим сильным флотом, Англия неоднократно (ещё со времен Столетней войны) применяла методы блокирования портов и просто экспроприации товаров перевозимых на судах европейских стран. Учитывая, что даже для начала XIX в. состояние путей сообщения по суше сводило товарооборот к пограничной торговле, морские пути были принципиально главными. Зависимость континента от Британии превратилась в традиционную. Таможенные меры регулирования торговли часто практиковались различными странами, в т. ч. и Францией и при старом режиме. Главными статьями экспорта Британии были хлопок и колониальные товары (кофе, какао, экзотические фрукты, нанка, индиго и другие красители, деревья с островов, сахар, муслины, бумажная пряжа для светилен и т. д.).
Войну английским товарам объявляли со времен Конвента (с 1793 г.), потом идею взяла на вооружение Директория (декрет 10 брюмера V года республики). И после попыток мирного сосуществования, предпринятых Бонапартом, когда Британия снова объявила Франции войну и блокировала её порты в 1803 г., постановлениями от 1-го мессидора XI года (20 июля 1803 г.) он запрещает ввоз английских колониальных товаров и вообще всех продуктов, происходящих, либо доставляемых из Англии. Но эта «система берегового контроля» распространялась в то время лишь до Ганновера. Учитывая возможные лазейки, принимается дополнительный закон по обложению высокими пошлинами товаров, которые обычно происходили из Англии. Однако это свидетельствовало лишь о желании оградить французского производителя от более конкурентоспособных английских товаров (наплыв более качественной и дешевой британской продукции спровоцировал безработицу и социальные волнения, которые во многом стали причиной событий 1789 г.). Начиная с 17 плювиоза XIII (6 февраля 1805 г.) ввоз какао и кофе были обложены пошлиной в 120 и 100 франков за квинтал, а тонкие полотна, хлопчатобумажные ткани, нанка, галантерейные товары и др. облагались добавочной пошлиной. Декрет от 22 февраля 1806 г. воспрещал ввоз во Францию белых и окрашенных хлопчатобумажных тканей, муслинов, бумажной пряжи для светилен, квинтал хлопка-сырца теперь мог попасть на французский прилавок через 60 франковую пошлину (бумажная пряжа — 7 франков за килограмм). С марта 1806 г. поднималось обложение на какао до 200 франков за 100 кг., до 150 франков на перец и кофе, до 55 и 100 франков на желтый и очищенный сахарный песок.
43
Следующая выдержка взята нами из блестящей речи Ч. Фокса, произнесенной им в парламенте против «Новой опозиции» в конце 1802, где он красноречиво говорит о реальных «заказчиках» конфликта:
«… я радуюсь миру, вся Англия ему радуется, так как он для нас благодатен, он дает нам шанс во всем обогнать Францию. Говорят, что народ хочет войны; нет, её хотят одни журналисты, их крик это вовсе не голос народа… Говорят ещё, что лондонские купцы желают войны, не думаю. Они не столь бесчеловечны, чтобы для увеличения своих доходов желать всеобщих бедствий. Я скорее соглашусь на то, чтоб кровь моих сограждан пролилась в угоду какому-нибудь честолюбивому Александру, нежели на то, чтобы она лилась ради наполнения сундуков корыстолюбцев… Франция вмешивается во все дела Европы; но разве министры не могли это предвидеть? Разве не мы сами отказались от участия в разделе германии, от участия Люневильском договоре? Мир есть желание всех настоящих патриотов…».
(Родина Т. А. «Проблема войны и мира в британском парламенте». В кн.: «Россия и Британия». Вып. 2, М.: Наука, 2000, с. 85–86).
Но, к сожалению, тогда победила партия войны.