Контрабанда была также распространенна в Голландии и Испании. Дания, Швеция, Россия, Португалия и США до поры до времени оставались нейтральны или в традиционном союзе с Англией. Причем, за первое полугодие 1807 г. британский экспорт даже достиг уровня немного более высокого, чем за соответствующий период 1806 г. (один из самых удачных). Ситуация стала меняться с победой при Фридлянде и Тильзитским миром (7–9 июля 1807 г.). Россия, Пруссия и Австрия официально прекратили торговые отношения с Англией. Но и здесь не все так просто: Александр дождался окончания навигации 1807 г., т. е. реально российские порты закрылись лишь в 1808 г. (и так, в щадящем для Англии режиме реально продолжалось до 1809 г., после чего Александр стал постепенно отходить от принципов системы, а тариф 1810 г., фактически направленный против импорта французских предметов роскоши, стал вызовом французской промышленности и Наполеону лично).
Уточню, что по условиям Тильзитского договора Россия должна была присоединиться к блокаде Англии в том случае, если последняя отвергнет мирные предложения (что и случилось).
Отношение обеих сторон к этим соглашениям лучше всего можно проиллюстрировать следующими документами. Так, в письме к матери императрице Марии Федоровне (в сентябре 1808 г.) Александр писал: Тильзит — это временная передышка для того чтобы
«иметь возможность некоторое время дышать свободно и увеличивать в течение этого столь драгоценного времени наши средства и силы… а для этого мы должны работать в глубочайшей тайне и не кричать о наших вооружениях и приготовлениях публично, не высказываться открыто против того, к кому мы питаем недоверие».[49]
Для сравнения приведем два высказывания Наполеона. 14 марта 1807 г. он пишет Талейрану:
«Я убежден, что союз с Россией был бы нам очень выгоден».[50]
И уже после заключения мира Наполеон наставляет Савари:
«… если я могу укрепить союз с этой страной и предать ему долговременный характер, (et y faire quelque chose de durable), ничего не жалейте для этого».[51]
Только 7 ноября (через четыре месяца после Тильзита) была издана декларация о разрыве дипломатических отношений с Англией, причем российский посол М. Р. Воронцов даже не покидал Лондона (!), демонстрируя несерьезность этих мер. 9 ноября вышел указ о наложении эмбарго на британские суда. До первого апреля 1808 г., когда посол Франции А. Коленкур проявил настойчивость, появился указ о частичном (!) запрещении ввоза английских товаров. И только 28 августа последовал декрет о конфискации любого королевского судна. Но и это не выполнялось. Про прекращение же почтового обмена и речи идти не могло. В Португалию, поначалу отказавшуюся участвовать в блокаде, были введены войска. Английский королевский флот с целью запугать Данию предпринял неожиданную атаку её портов. Но эффект был прямо противоположным: эта скандинавская страна присоединилась к Наполеону, после чего только Швеция оставалась в английском лагере. На берлинские тезисы Наполеона британский Тайный совет ответил в ноябре 1807 г. указами, обязывавшими всем нейтральным судам заходить в Лондон, на Мальту и в другие британские порты для освидетельствования груза и получения за огромный налог разрешения на дальнейшее движение. На это Наполеон парировал изданием первого Миланского декрета от 23 ноября (1807 г.), по которому все суда, побывавшие в английских гаванях должны были быть арестованы, а по второму (7 декабря) — денационализировались корабли, уплатившие Англии налог. Вот их основные положения:
«1. Всякое судно, какой бы нации оно ни принадлежало, подвергшееся досмотру английского корабля или подчинившееся требованию захода в Англию… тем самым теряет свое подданство, утрачивает гарантию своего флага и признается английской собтвенностью.
2. Такие суда… вошедшие в наш порт или в порт наших союзников или же попавшие в руки наших военных кораблей или наших каперов, подлежат конфискации.
3. Британские острова объявляются в состоянии блокады, как с суши, так и с моря…
4. Эти меры, являющиеся только справедливой отплатой за варварскую систему, принятую английским правительством, употребляющему свое законодательство алжирскому, не будут действительны для всех наций, сумевших заставить английское правительство уважать их флаг…»