— Ваши друзья, — сказал Излингворс, обращаясь ко мне.
— Тут все ваши друзья! — поправил его Доул, показывая широким жестом на огромный шумливый лагерь. — Флагов на машинах у других, правда, нет, но все они охотно подхватят эти слова.
Лейтенант ошибся относительно флагов. В тот же полдень, гуляя по лагерю, я обнаружил их еще на нескольких грузовиках. У одной машины копались водители, рядом стояли «пассажиры». Они выжидательно смотрели на подходившего к ним военного корреспондента и четко ответили на приветствие.
— Послушайте, парни, почему вы украсили свою машину этим флагом?
Солдаты смутились, стали переглядываться. Наконец, один из них, смотря поверх моей офицерской фуражки, тихо, но твердо спросил:
— Имеете какие-нибудь возражения, сэр?
— Нет, конечно! Я просто хотел знать. Это же флаг моей страны.
1 Маршевый двор — английский военный термин — место сосредоточения войск перед погрузкой на транспорты.
— Провались я!.. — воскликнул солдат. — Не может быть! Вы русский?
Они окружили меня, пожимая руки и выражая наперебой свое восхищение борьбой Советской Армии. Это были, несомненно, искренние друзья. Они понимали, как велико бремя, свалившееся в этой войне на плечи русских. Солдаты жалели о своем долгом бездействии: каждый лишний месяц войны не только отодвигал их свидание с семьями, с родными, но и уменьшал их шансы найти старые места в жизни: все прочнее обосновывались на этих местах другие. Из дома, где их, конечно, любили и тревожились за них, приходил запрос за запросом: когда же они, солдаты британской армии, откроют второй фронт?!
— А что мы могли сделать? — вопрошал солдат. — Такие дела решаются парнями повыше нас.
В офицерской столовой маршевого двора говорили только о фау-один[13] Позапрошлой ночью, оказывается, в Лондоне разорвалось несколько самолетов-снарядов. Власти, стремясь предотвратить панику, запретили газетам упоминать о них. Прошлой ночью немцы снова обстреляли город. Теперь уже многие лондонцы не только слышали рокот самолетов-снарядов, но и заметили огненные хвосты, прорезывающие тьму, подобно фантастическим метеорам. Зенитки открыли огонь: снаряды один за другим грохнулись на землю, вызывая мгновенное зарево. Никто не мог сказать, были они сбиты или упали сами.
Перед вечером мы видели этот проклятый снаряд. Он похож на одномоторный самолет без пропеллера. Только на конце фюзеляжа вместо руля поворота виднелась большая сигарообразная труба; в ней сжигалось горючее, движущее снаряд. Когда кончался запас горючего, рассчитанный на определенное расстояние, снаряд падал.
Самолет-снаряд вынырнул из облаков и устремился по прямой к центру города. Мы слышали, как прекратился его рокот, увидели, как сделал он короткий разворот влево и отлого заскользил вниз. Над городом взвился колоссальный черный фонтан. Через несколько секунд донесся потрясающий взрыв.
Скоро появился другой снаряд, третий. Чем ближе был вечер и гуще облака, тем чаще слышался грохот самолетов-снарядов, тем тяжелее становилось грохотание в городе. Зенитки ревели с бешеным остервенением, но они не могли остановить взрывы, от которых содрогался даже наш лес. (Несколько дней спустя обнаружилось, что противодействие зениток в городе скорее приносило вред, а не пользу. Снаряд все равно должен где-нибудь упасть. Зенитки же, сосредоточенные вокруг важных объектов, подбивая снаряд, как бы помогали ему найти цель. Они «приземлили», например, блуждающий снаряд на мост Ватерлоо, который сами охраняли. А этот мост связывает два крупнейших вокзала английской столицы — Ватерлоо и Чарингкросс — и одну из важнейших линий метро — Бикерлоу. Зениткам в Лондоне строго запретили стрелять по самолетам-снарядам.)
Но в тот долгий вечер и в ту ночь зенитки бесновались, и их беспрестанный грохот перекрывали только рычание и взрывы самолетов-снарядов. Мы лежали в большой палатке, прислушиваясь к этому угнетающему громыханию.
— Это как артиллерийский обстрел, — говорил лейтенант Эдварде. — По такой цели, как Лондон, нетрудно попасть.
— Но это же недостойно, это подло, — возмущался портсмутский журналист Дуайт.