Захват морских крепостей европейского континента и стремление во что бы то ни стало удержать их в своих руках были частью немецкой стратегии на Западе. Германское командование полагало, что союзники, лишенные портов, далеко не уйдут: на каждого солдата требуются тонны груза, а немцы считали, что в интервалы между крепостями смогут просочиться лишь незначительные силы, справиться с которыми им удастся при помощи сравнительно небольшого, но весьма мобильного заслона. Союзники знали об этих расчетах и намерениях Гитлера, так как именно адмирал Канарис, работавший на американцев, инспектировал немецкую оборону на Западе. Поэтому они прибыли в Нормандию со своим большим портом, тайно построенным в Англии, о котором я уже упоминал. Кроме того, им удалось неожиданно быстро захватить Шербур. Правда, порт был разрушен. Однако американцы, пожертвовав полутора миллионами тоннажа создали в шербурской бухте новый порт. Опираясь на эти два порта, союзники накопили в Нормандии достаточно сил, чтобы измотать, а затем сбить у Фалеза немецкий заслон. К 5 сентября 1944 года союзники высадили во Франции 2086 тысяч человек и выгрузили 3446 тысяч тонн груза.
Немецкое командование, как рассказывал пленный командующий 7-й немецкой армией в северной Франции генерал Эйербах, было озабочено прежде всего устранением кризиса на востоке. На мольбы и требования Клюге, командовавшего тогда Западным немецким фронтом, о присылке пополнений Гитлер отвечал решительным отказом. Более того, после боев у Фалеза Клюге получил распоряжение спасти эсэсовские войска любой ценой, прикрыв отвод их в Германию наименее боеспособными частями. Это и было сделано.
Опрокинутый немецкий заслон покатился на восток вслед за убегающими эсэсовцами. Немцы удирали так поспешно, что союзники порою не могли поспевать за ними. Только поэтому количество захваченных пленных оказалось значительно ниже, чем можно было ожидать в сложившейся обстановке.
IIГенерал Демпси посоветовал нам быть следующим утром у Лилля, где он обещал корреспондентам интересное «представление». Утро выдалось прозрачное и холодное. На горизонте поднимались черные шлаковые горы, изредка попадались дымящиеся трубы: промышленность северной Франции была оставлена немцами в полном порядке. Либо они предполагали еще вернуться сюда, либо рассчитывали получить в будущем свою долю прибылей: они ведь были теперь совладельцами многих французских предприятий. Широкие дороги совсем не напоминали о войне: на их обочинах не торчали, как обычно, сожженные машины и повозки с перерытым и разбросанным вокруг барахлом, нельзя было встретить искромсанные танки или подбитые противотанковые пушки.
От Дуэ, где немцы покинули большой и хорошо оборудованный аэродром, мы повернули, однако, не на север, к Лиллю, а прямо на запад, к бельгийской границе.
Несколько часов сряду мы ехали по бесконечным рабочим поселкам промышленного севера Франции. Население встречало союзников с умеренным энтузиазмом. Раздавались даже упреки за опоздание. Оказалось, что движение немецких автоколонн началось недели две назад. Сначала прошли обозы со снаряжением, потом автоколонны провезли отборные эсэсовские части, спешившие на Восточный фронт, затем потянулись утомленные, потрепанные войска, прикрывавшие общее отступление. Они двигались в крестьянских повозках, на отнятых у крестьян лошадях.
На границе наша танковая колонна нагнала американцев, которые прочно оседлали шоссе на Брюссель. Начальник британской колонны потребовал от американцев очистить дорогу. Те отказались. Около двух часов мы ждали на границе, пока не пришел приказ американцам уступить дорогу английским танкам. Американцам предлагалось вернуться и выйти на дорогу, параллельную нашей, но проходящую несколько южнее: Камбрэ — Монс — Шарлеруа — Намюр. Преследуя немцев, американцы увлеклись и, не соблюдая разграничений, хватили севернее дороги Лилль — Турнэ — Аль — Брюссель.
Знаменитый «прорыв» к столице Бельгии больше походил на веселый, шумный карнавал, чем на войну и поход. Население бесчисленных бельгийских городков шпалерами стояло вдоль дорог. Дети и девушки лезли на броню танков, на крыши машин, в грузовики мотопехоты и двигались с наступающими от поселка к поселку. Улицы были разукрашены штандартами союзных наций, и при этом просто поражало обилие советских флагов. На самой границе их оказалось так много, что один из офицеров, сопровождавший корреспондентов, шутливо кричал:
— Назад! Мы, кажется, по ошибке попали на русскую территорию…
Перед городом Аль запоздалая немецкая автоколонна неожиданно для себя врезалась в английские танки. Немцы растерялись, произошло замешательство, позволившее танкистам закрыть автоколонне путь. Немцы безропотно и в образцовом порядке стали сдаваться в плен. Они с тоской посматривали в сторону Брюсселя, куда им было приказано отступать. Над Брюсселем поднималось густое облако. Позже мы узнали, что это горел Дворец Правосудия.