— Да, удар был настолько сокрушительным, что все машины, транспортеры и даже танки повернулись вокруг своей оси и стали смотреть на запад…
Офицер с удивлением поглядел на меня, потом на машины, покраснел, а затем все-таки признался, что транспорт, пожалуй, отступал не с запада на восток, а как раз в противоположном направлении.
На лужайках, на полянах, в лесах, едва покрытых нежной листвой, расположились лагери беглецов. В некоторых местах они занимали по нескольку квадратных километров. Над ними поднимались дымы костров и кухонь, стоял незатихающий гомон многих тысяч голосов. А новые колонны все вливались в эти тускло-зеленые муравейники. Солдаты были грязны, усталы, но нас поражал их откормленный вид, их молодость, выправка. По сравнению с тем второсортным военным материалом, с которым мы встречались в течение всей кампании в Западной Европе, солдаты и офицеры группы Буша были профессиональным войском. Перед нами проходила настоящая кадровая немецкая армия.
Только теперь английские офицеры отчетливо представляли себе, с какими войсками приходилось иметь дело их советским союзникам. Англичане с удивлением рассматривали марширующих немцев. А ведь только одна группа Буша насчитывала полтора миллиона таких солдат и офицеров! Сколько их пришло на советскую землю и навсегда осталось в ней лежать!
После длительного и основательного осмотра «мекленбургского мешка» у нас не оставалось ни малейшего сомнения в том, что Монтгомери избавил от советского плена более миллиона немецких солдат и офицеров. Не только корреспонденты, но и многие офицеры поняли антисоветский трюк Монтгомери. Некоторые открыто осуждали это «коварное вторжение» на территорию советского союзника во имя покровительства гитлеровских вояк.[27]
Третьего мая по пресс-кэмпу в деревушке Дейч-Деверн разнесся слух, что фельдмаршал Монтгомери пригласил к себе нескольких корреспондентов. Эта новость взволновала всех. Люди знали характер предстоящего сообщения, поэтому желание Монтгомери говорить только с избранными показалось странным и оскорбительным. За обедом было решено направить ему «ультиматум». Это подействовало. Командующий прислал офицера: просит пожаловать всех, но откладывает визит на два часа.
Полевой штаб 21-й группы находился тогда в редком лесочке, недалеко от Дейч-Деверна. С холма, покрытого лесочком, можно было видеть колокольни Люнебурга, бурые болота и редкие черные полоски недавно вспаханных полей.
Монтгомери принял корреспондентов в большой палатке. Посадив всех на траву, фельдмаршал расхаживал перед сидящими, засунув руки в карманы куртки (день был пасмурный и холодный). По рассказу Монтгомери, первым установил с союзниками контакт командующий всеми германскими войсками между Балтийским морем и Везером — генерал Блюментритт. Он изъявлял готовность явиться, чтобы сдать Монтгомери свои войска. Но вместо Блюментритта прибыли генерал-адмирал Фридебург, командующий всеми морскими силами Германии, генерал-лейтенант Кинзель, начальник штаба фельдмаршала Буша, контр-адмирал Вагнер, начальник штаба Фридебурга, и два младших штабных офицера. Между ними и командующим 21-й группы якобы произошел следующий разговор:
Монтгомери: Что вы хотите от меня?
Фридебург: Мы прибыли сюда по поручению фельдмаршала Буша, чтобы просить вас принять капитуляцию трех немецких армий, отступающих от русских. Мы весьма обеспокоены судьбой гражданского населения, которое сопровождает отступающую армию. Можете вы принять эту капитуляцию?
Монтгомери: Нет, безусловно, нет. Эти армии сражались против русских, они должны просить капитуляции у русских. Я не намерен иметь никакого дела с немецкими армиями на моем правом фланге. Готовы ли вы сдать мне все немецкие войска на моем левом фланге — между Любеком и Голландией?
Фридебург: Нет, это выше наших полномочий. Сейчас мы озабочены лишь судьбой гражданского населения на вашем правом-фланге. Можем ли мы прийти к соглашению?
Монтгомери: Нет, я не намерен обсуждать какие бы то ни было условия. Знаете ли вы обстановку на Западном фронте?
Ни адмиралы, ни генералы, как оказалось, обстановки не знали. Монтгомери показал им карту («откровенно, не пожалев своих секретов»). Она произвела, по уверениям Монтгомери, такое впечатление, что генерал-адмирал Фридебург плакал в течение всего обеда, предложенного немецким делегатам командующим 21-й группой. При этом рассказе ироническая улыбка появилась на лицах американских корреспондентов. Действительно трудно было поверить, что немецких адмиралов и генералов, знавших о падении Берлина, о крушении всего германского Восточного фронта, о разгроме Советской Армией ставки немецкого верховного командования, потрясло занятие частями 21-й группы нескольких деревень. Да к тому же сами-то они пришли к Монтгомери просить принять капитуляцию трех немецких армий, бегущих от советских войск. Очевидно жажда сдаться англичанам появилась у них до того, как Монтгомери показал им свою карту.