Глава 4. Зарождение украинской нации
Это историческое событие произошло в XV веке. Сердцевиной будущей украинской нации стало казачество. Казак — это человек, добывающий своё пропитание оружием. Запорожская Сечь, эта единственная в своём роде казацкая республика, находясь между Россией, Польшей, Крымским ханством и Турцией, воевала то с одним, то с другим своим соседом и жила тем, что добывала во время набегов на соседей (регулярной хозяйственной деятельности она не вела).
До ХVII века жители теперешней срединной Украины жили мечтой о независимости и восстановлении Великой Руси (то есть Киевщины), не обращая особого внимания на своего северного соседа, как не имеющего отношения к проблеме «вильной Украины». Москва же крепла и возвышалась, присоединяя земли в Сибири, много большие, чем Украина, а в южных степях слепые кобзари пели бесконечные думы о казацкой славе.
Не упускали казаки возможности пограбить не только бусурман, но и своего северного соседа, когда для этого представлялась возможность. Особенно буйствовали они на российской земле во время Смуты начала XVII века. Весьма популярный в XIX веке писатель Михаил Загоскин в своём романе «Юрий Милославский» так рисовал (и это был тогда, пожалуй, общерусский взгляд) «доброго», положительного казака:
«Кирша был удалой наездник, любил подраться, попить, побуянить; но и в самом пылу сражения щадил безоружного врага, не забавлялся, подобно своим товарищам, над пленными, то есть не резал им ни ушей, ни носов, а только, обобрав с ног до головы и оставив в одной рубашке, отпускал их на все четыре стороны. Правда, это случалось иногда зимою, в трескучие морозы; но зато и летом он поступал с ними с тем же самым милосердием и терпеливо сносил насмешки товарищей, которые называли его отцом Киршею и говорили, что он не запорожский казак, а баба. Вечно мстить за нанесённую обиду и никогда не забывать сделанного ему добра — вот правило, которому Кирша не изменял во всю жизнь свою».
На фоне такого доброго казака легко представить себе нравы его менее добрых товарищей. И если бы им сказали, что они убивают свих собратьев, людей единого с ними русского народа, то они, в зависимости от темперамента, либо рассмеялись бы, либо рассвирепели от приравнивания хлипкого москаля к прирождённому воину — казаку.
Казак по самоощущению был сверхчеловеком, не будучи таким на деле. Русскому такое самоощущение было абсолютно чуждо, хотя, если бы какое-нибудь разумное существо из внеземной цивилизации изучало историю землян, оно пришло бы к убеждению, что русские — это действительно сверхлюди. Создать великое государство на пространстве, которое, по представлениям европейцев, вообще непригодно для жизни, — это чудо. Ещё большее чудо — за 10 лет превратить разорённую и неграмотную страну во вторую индустриальную державу мира, разгромить самую страшную в истории человечества нацистскую военную машину и снова стать единственной преградой на путях хищников-гегемонистов всех мастей — это, казалось бы, не в человеческих силах. Но люди, совершившие эти подвиги, скромно говорили о себе: «Да, мы — народ-победитель, но мы лишь выполнили то, чего ждала от нас Родина!»
Казаки Бульбы и казаки Сагайдачного
Главным певцом казачества в русской литературе был Николай Гоголь. Доказательством русского патриотизма Гоголя принято считать повесть «Тарас Бульба» (по мнению Александра Привалова, самое устаревшее из произведений писателя). В ней, принятой с восторгом едва ли не всеми как произведение героическое и патриотическое, Гоголь выразил свой идеал человека: это — запорожские казаки (сам Гоголь писал: «козаки»). Повесть многократно экранизировалась на Западе, а недавно по ней был снят фильм и у нас, получивший немало как восторженных, так и отрицательных отзывов.
Горячий приём повести именно русскими основан на полнейшем недоразумении. Да, сердцевиной будущей украинской нации стало казачество, но сердцевиной духовной, а не этнической. Ведь казачество — это сборище лиц разных этносов. В Запорожской Сечи встречались не только малороссы, но и великороссы, и поляки, и татары-разбойники, и армяне, и лица совсем уж экзотических для этих мест этносов — венгры, потомки «чёрных клобуков и даже турки. Часто это были разорённые беглецы, преступники, авантюристы. Значительная часть сечевиков в этническом отношении не имела ничего общего с малороссами, тогда преимущественно крестьянами.