Из пола под наклоном торчала металлическая стрела зловещего вида, к которой был привязан ярлык Городской Стражи.
А еще Вильям увидел гнома. Он, вернее, она (тут же поправился Вильям, отметив плотную кожаную юбку и башмаки на более высоких, чем положено по уставу, каблуках) лежала на животе и что-то собирала с пола пинцетом. Судя по всему, осколки какой-то банки.
Гномиха подняла голову.
– Новенький? А почему в гражданском?
– Ну, я… Э-э…
Она подозрительно прищурилась.
– Ты ведь не стражник! А господин Ваймс знает, что ты здесь?
Быть хронически честным все равно что участвовать в велосипедной гонке в кальсонах из наждачной бумаги. Но Вильям вцепился в неоспоримый факт.
– Я только что разговаривал с ним. – Однако сейчас он имел дело не с сержантом Детритом. И уж точно не с капралом Шноббсом.
– И он сказал, что ты можешь сюда войти? – осведомилась гномиха.
– Ну, не совсем сказал…
Гномиха быстро подошла к нему и распахнула дверь.
– В таком случае убира…
– О йа, какой чудесноватый кадр! – воскликнул Отто, стоявший сразу за порогом.
Щелк!
Вильям закрыл глаза.
БУМ.
– …Ооосвволочь…
На этот раз Вильям успел поймать карточку, прежде чем она спланировала на пол.
Гномиха застыла с открытым ртом. Потом закрыла его и снова открыла для того, чтобы спросить:
– Что это было, черт побери?
– Полагаю, это можно назвать производственной травмой, – объяснил Вильям. – Минутку, кажется, у меня в кармане еще осталось немного собачьего корма. Честно говоря, думаю, должен быть более приемлемый способ…
Он развернул грязный клочок бумаги, взял двумя пальцами кусочек мяса и бросил его на кучку праха.
Снова вверх ударил фонтан пепла, из которого, часто моргая, возник Отто.
– Ну как? – спросил он. – Делайт еще одну попытку? Только использовайт обскурограф?
Он быстро сунул руку в сумку.
– Убирайтесь отсюда немедленно! – заорала гномиха.
– О, пожалуйста… – Вильям быстро глянул на ее плечо. – Капрал, он просто выполняет свою работу. Дадим ему еще один шанс. Он, в конце концов, черноленточник…
За спиной у стражницы Отто уже доставал из банки безобразную, похожую на тритона тварь.
– Хочешь, чтобы я арестовала вас обоих? На этом месте случилось преступление, а вы…
– Какое преступление? Поподробнее, пожалуйста! – попросил Вильям, открывая блокнот.
– Убирайтесь, оба…
– У! – едва слышно выдохнул Отто. Сухопутный угорь, продукт тысячелетней эволюции в высокомагической среде, уже находился под напряжением. И поэтому выделил такое количество темноты, какого хватило бы на целую ночь. На мгновение кабинет превратился в сплошную черноту, пронизываемую редкими лиловыми и синими сполохами. И снова Вильям буквально почувствовал, как темнота мягко ударила в его тело. А потом вернулся свет – кругами разошелся по комнате, будто волны после падения камешка в озеро.
Капрал уставилась на Отто.
– Это был темный свет, да?
– А, ты тоже ист из Убервальд! – радостно воскликнул Отто.
– Да, и совсем не ожидала увидеть здесь это! Проваливайте!
Они поспешили прочь. Миновали ошеломленного капрала Шноббса, спустились по широкой лестнице и наконец вышли на заиндевевшие булыжники внутреннего дворика.
– Отто, ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил Вильям. – Мне показалось, она очень рассердилась, когда ты сделал вторую картинку.
– Ну, это достаточно сложно объясняйт… – уклончиво ответил вампир.
– Это не вредно?
– О, никакого физического воздействия никто не фиксировайт…
– А психического? – уточнил Вильям, который слишком много работал со словами, чтобы пропустить мимо ушей столь осторожное утверждение.
– Йа думайт, сейчас не вовсе время…
– Ты прав, сейчас не время. Расскажешь в другой раз. Но прежде, чем снова использовать эту штуковину.
Вильям торопливо шагал по Филигранной улице. Голова у него шла кругом. Всего час назад он копался в наиглупейших письмах, мучительно размышляя, какие из них поместить в новостной листок, и мир казался более или менее нормальным. А теперь все словно бы перевернулось вверх тормашками. Предполагалось, будто лорд Витинари пытался кого-то убить, – полнейший бред хотя бы потому, что человек, которого патриций якобы пытался убить, остался в живых. Затем Витинари предпринял попытку сбежать с мешком денег, и это тоже бред. О, человек, присвоивший деньги, а потом напавший на кого-то, – такая картина вполне нормальна, если не пытаться вписать на место главного героя патриция. И эта мята… Ею буквально провонял весь кабинет.