И на этот раз он не сумел сдержать крика. Злобно отшвырнул одеяло, встал, зашагал по комнате, как тигр в клетке. Уже светало. Ванда, Ванда! О, Ванда! Не счесть, сколько раз она посещала его за эти годы! Не уходи, останься хоть на несколько минут! Лицо его — худое, узкое, как нож, — болезненно скривилось. Зеленые, как у кошки, глаза сверкнули ненавистью. Как смели они отнять ее у него... А раз так — надо продолжать жить и продолжать мстить. Стать выше владык небесных и земных... Да, нужно идти прямо к цели, не сворачивая, не сгибаясь под ударами судьбы, как если б его сердце было сделано из железа. Холодная страна будет лежать у его ног. Он еще увидит свои статуи в бронзе. Он рассчитается со всеми, огнем и мечом выжжет проклятую заразу. Но детей — детей он спасет.
Тогда они ему не позволили даже понести кару за свое невольное преступление. Мать и родственники придумали историю о том, как его сестра Ванда сама нечаянно нажала на курок и убила себя. Он считал, что должен замолить грех, уйти из мира, посвятить себя Богу. Дни и ночи проводил в жарких молитвах, долгие часы простаивал на коленях, истязал себя ударами плети. Сердился на мать, братьев и сестер за недостаток религиозного рвения, даже бранил их, пока они не начали над ним смеяться. Его старший брат Казимеж нарочно говорил ему, что не верит в Бога; Феликс был в ужасе и сказал, что пустил бы себе пулю в лоб в ту же секунду, как утратил веру. Но когда к пятнадцати годам выбор его пал на орден иезуитов, им двигала уже не одна только вера: романтическую натуру мальчика привлекало сочетание показного смирения и тайного могущества. Он говорил о своем желании ксендзу и был уверен, что тот поддержит его, но ксендз оказался предателем: сказал матери, что не одобряет его намерения. И все они стали отговаривать ого. Он сделал вид, что подчинился их уговорам. На самом деле он просто понял, что есть иные способы достичь могущества. Не лучше ли быть генералом нового ордена, чем рядовым служителем старого? Во что бы то ни стало он завладеет кольцом, взойдет на престол, что принадлежит ему по праву, и снимет с престола проклятие.
...Впервые он услыхал о кольце от матери, еще маленьким ребенком. Как все дети, он верил в сказки — поверил и в эту, как верил, что, надев шапку-невидимку, можно в одночасье изрубить всех москалей в капусту. Но, став старше, пришел к выводу, что кольцо действительно существует; существует и проклятие. Логика подсказывала ему, что оно должно существовать, а что должное — то и сущее; разве не так рассуждает настоящий заговорщик, чья мечта рисует планы, а воля претворяет их в жизнь? Он нашел подтверждения этому в старинных семейных документах, которыми никто, кроме него, всерьез не интересовался. Он читал много книг, рассказывавших об истории его прекрасной родины и ее заклятого врага, сопоставлял версии и наконец понял все...
Много лет назад, когда московский царь Иоанн почувствовал приближение смерти, он, желая уберечь от невзгод любимого отпрыска — двухлетнего Димитрия, — отправил его под охраной в тихий город Углич. На золотой цепочке, что обвивала шейку ребенка, кроме креста, было подвешено кольцо. Он было слишком велико, чтобы надеть его младенцу на палец, и, кроме того, не такая то была вещь, чтобы кому-нибудь носить ее открыто, будь то дитя или взрослый человек.
Кольцо досталось Иоанну от матери, красавицы Елены Глинской, чей отец на горе потомкам бежал из прекрасной Речи Посполитой в грубую, ненавистную Московию. Никому, кроме родного сына, Елена не должна была рассказывать о том, что кольцо это, подаренное ей русалками из Вислы, имеет волшебную силу: дает оно могущество и власть над людьми, но лишь тому, кто хоть единожды напился воды из Вислы, тому, в чьих жилах течет польская кровь, Елена тайно хранила кольцо и благодаря его силе после смерти мужа стала правительницей Руси. Но слаба, болтлива была молодая женщина, и слишком многие бояре узнали о кольце. Кольцо у нее выкрали, и Елена умерла, отравленная кровожадными Шуйскими, ненавидевшими ее, а потом и всех Глинских погубили проклятые бояре.
Полжизни Иоанн потратил на то, чтобы отыскать материно кольцо и вновь завладеть им. Специально для розысков создал он орден опричников и безжалостно истреблял бояр, обманом похитивших у него самое дорогое. Нашел он кольцо и стал первым настоящим царем на Руси. Но воды из Вислы не пил он и теперь умирал. Кольцо досталось царевичу Димитрию...
Говорили, будто Димитрий был заколот ножом по приказанию Годунова, но это, конечно, немыслимо: кольцо охранило мальчика. Вместо него был убит другой ребенок. А царевич, выросший в глуши, ждал своего часа. Долго он скитался по монастырям под именем Григория Отрепьева, прежде чем почувствовал, что пришло время действовать. Дальнейшие события известны. Димитрий напился воды из Вислы и сумел завладеть и русским престолом, и сердцем прекрасной Марины Мнишек.
Как великолепна была свадьба! (Он смакует с чувственным наслаждением все эти подробности, вычитанные в книгах и давным-давно заученные наизусть, как молитва.) Кресло царское было из одного золота, стол серебряный с позолоченными ножками, покрытый вязанной из золота скатертью; комнату украшала тонкой работы люстра с боевыми часами. Посол Димитрия, Афанасий Власьев, поднес в подарок Марине Мнишек от имени жениха: рубиновое перо, гиацинтовую чашу, золотой корабль, осыпанный драгоценными каменьями, золотого быка, павлина и пеликана, часы с флейтами и трубами, три пуда жемчуга, 640 редких соболей, кипы бархата, парчи, штофа и атласа, сверх того многие подарки ее родственникам, всего на 230 тысяч червонцев. Престол Димитрия был вылит из чистого золота, обвешан кистями алмазными и жемчужными, утвержден внизу на двух серебряных львах и покрыт накрест четырьмя богатыми щитами; над ним блистали золотой шар и золотой орел...
Димитрий был образован, умен, добр и мягок; такой человек не может править этой безобразной страной, которая жаждет лишь кнута и крови. Шуйский — злой гений Рюриковичей — вновь выкрал у царя кольцо, поднял великую смуту, и Димитрий был убит, а тело его и память его опозорены. Марине с малолетним сыном — законным царем Иоанном Пятым — удалось было бежать; месяцами скиталась она в обществе атаманов, разбойников и убийц, и было время, когда, казалось, все обойдется — трусливые и вероломные московиты присягнули польским королевичам, — но напрасны были все надежды. Вскоре Марину настигли, схватили и вместе с ребенком заточили в темницу. А огромная дикая страна продолжала полыхать смутой: один полуцарь сменял другого, и вот уже никому не известный Михаил Романов на престоле...
Когда перед казнью Марины посол полуцарский вошел к ней в камеру и стал осыпать ее бранью, страшная усмешка озарила ее лицо, и, подняв руку, прокляла она холодную Московию и ту семью, что обманом взошла на престол.
«С Михаила началось — Михаилом кончится, — сказала Марина. — О Matka Boska, ниспошли на врагов моих кары, о коих молю я тебя. Пусть южный ветер опалит и иссушит эту страну, не ведая сострадания. Пусть северный ветер выстудит в жилах кровь московитов и лишит их тела силы, не ведая снисхождения. Пусть западный ветер относит прочь дыхание их жизни, и пусть от его дуновений у них искрошатся кости. Пусть восточный ветер помрачит их рассудок, сделает незрячими их глаза, лишит силы их семя, дабы плодились они такими же бессильными и ни на что не годными!
Пусть недуги, раздоры и смерть неотступно преследуют их; пусть не ведают они процветанья в делах, пусть гибнут в полях их посевы и скот их подыхает от бескормицы и жажды; пусть ураган срывает кровли с их домов, пусть громы, молнии и ливни врываются в их жилища; пусть солнце не дарует им тепла, а только иссушает их и опаляет зноем; пусть луна не дарует им благостного покоя, а только глумится над ними и отнимает последние крохи рассудка! Пусть режут, и колют, и рубят, и травят они друг друга, не ведая пощады; пусть брат идет на брата, жена убивает мужа, а сын отца; пусть предательство друзей лишает их силы и власти, золота и серебра; пусть враги сокрушают их! Заклинаю: да позабудут их уста сладость человеческой речи, пусть языки их окостенеют, и пусть воцарится на их земле запустение, пусть веками свирепствуют мор и смерть!