Улыбка никуда не девалась с лица патриция.
— Господин де Словв, можно тебя на минуту?
Витинари по-товарищески обнял Вильяма за плечи и ласково отвел в сторону от уставившихся на них гномов.
— Я лишь сказал, что кое-кто зовет вас...— попытался оправдаться Вильям.
— Что ж, господин де Словв,— перебил патриций, небрежно отмахнувшись от его объяснений.— Вопреки всему моему опыту, который говорит обратное, тебе почти удалось убедить меня в том, что здесь мы имеем дело с невинной попыткой ведения бизнеса, которая будет осуществлена без заполнения моих улиц всякой оккультной дрянью. Очень трудно представить, чтобы подобное не случилось в Анк-Морпорке, но я согласен признать: такое все ж возможно. Кстати, мне кажется, что касающийся слово-печатен вопрос может быть пересмотрен. Ничего не обещаю, к данной проблеме следует подходить с большой осторожностью, однако такая вероятность присутствует.
— Правда?
— Да. Поэтому можешь передать своим друзьям: пусть продолжают то, что начали.
— Э-э, но они не совсем мои...— начал было Вильям.
— Но конечно, следует добавить: в случае возникновения каких-либо щупальцеобразных проблем ты лично ответишь мне за это.
— Я? Но я...
— А, ты считаешь, я поступаю несправедливо? Как самый настоящий безжалостный деспот?
— Ну, я...
— Кроме всего прочего, гномы в нашем городе являются очень трудолюбивой и ценной этнической группой,— продолжил патриций.— И в данный момент я хочу избежать возникновения каких-либо неприятностей в наших нижних областях. Особенно учитывая неурегулированные проблемы в Убервальде и вопрос с За-Лунем.
— С За-Лунем? Где это?
— Вот именно. Кстати, как поживает лорд де Словв? Знаешь, тебе следовало бы почаще писать ему.
Вильям ничего не ответил.
— Когда семьи распадаются, это очень печально. Всегда так считал и считаю,— сказал лорд Витинари.— Слишком много в этом мире ничем не оправданной, глупой взаимной неприязни.— Он дружески похлопал Вильяма по плечу.— Уверен, ты сделаешь все, чтобы это отпечатное предприятие оставалось в дозволенных границах вероисповедания, благоразумия и познаваемости. Я ясно выражаюсь?
— Но у меня нет никакого контроля над...
— Гм?
— Да, лорд Витинари. Конечно,— поспешно согласился Вильям.
— Хорошо. Отлично! — Патриций выпрямился, повернулся и улыбнулся гномам.— Очень хорошо! — кивнул он.— Подумать только. Много-много маленьких букв собрались вместе. Возможно, время этой идеи наступило. Может, и у меня найдется для вас работа.
Вильям, стоящий за спиной у патриция, принялся отчаянно размахивать руками, привлекая внимание Гуниллы.
— На правительственные заказы у нас специальные расценки,— пробормотал гном.
— О, мне и в голову не приходило платить меньше других заказчиков...— запротестовал патриций.
— А я и не собираюсь брать с тебя меньше...
— Что ж, ваше сиятельство, заезжайте еще. Все будут очень рады увидеть вас снова,— жизнерадостно забормотал Вильям, поворачивая патриция к двери.— И с нетерпением будем ждать вашего заказа.
— Ты абсолютно уверен, что господин Достабль не участвует в этом предприятии?
— Кажется, для него что-то отпечатывают, но это и все его участие,— откликнулся Вильям.
— Поразительно, просто поразительно,— покачал головой лорд Витинари, садясь в карету.— Надеюсь, он не приболел?
С крыши расположенного напротив дома за отъездом патриция наблюдали два человека.
— Ять! — очень-очень тихо выразился один из них.
— У тебя есть на это своя точка зрения, господин Тюльпан? — уточнил другой,
— И этот человек правит городом? — Да.
— А где, ять, его телохранители?
— Допустим, мы захотели бы его сейчас убрать. И предположим, у него четверо телохранителей. Думаешь, они бы пригодились ему?
— Как рыбе, ять, зонтик, господин Кноп.
— Вот ты сам и ответил.
— Но я мог бы достать его прямо отсюда! Простым, ять, кирпичом!
— Насколько мне известно, господин Тюльпан, многие организации имеют Виды на этого человека. И как мне рассказывали, эта помойка очень неплохо живет, даже процветает. А когда дела идут хорошо, человека, который сидит на самом верху, поддерживает много друзей. На всех кирпичей не хватит.
Господин Тюльпан проводил взглядом удаляющуюся карету.
— Мне тоже кое-что рассказывали! Он же, ять, почти ничего и не делает! — недовольно пробормотал он.
— Ага,— спокойно ответил господин Кноп.— Это одно из самых сложных умений. Особенно в политике.