— Определенно. На рынке легких и тяжелых закусок нынче спад,— откликнулся Достабль, слишком погруженный в свои мрачные думы, чтобы заметить издевку.— Такое впечатление, люди вообще перестали есть сосиски в тесте.
Вильям опустил взгляд на лоток. Если Себя-Ре-жу-Без-Ножа Достабль торговал сосисками, это было верным признаком того, что одно из его амбициозных предприятий снова потерпело крах. Торговля сосисками вразнос была нормальным состоянием в жизни Достабля, из которого он постоянно пытался выбраться и в которое неминуемо скатывался, когда очередное рискованное начинание заканчивалось неудачей. И слава богам, ведь Достабль был исключительно хорошим продавцом горячих сосисок. Учитывая то, из чего делались его сосиски.
— Жаль, я не получил хорошего образования, как ты,— подавленно произнес Достабль.— Приятная работа в помещении, тяжести таскать не надо. Будь у меня образование, я бы точно нашел свою ницшу.
— Ницшу?
— Один волшебник рассказывал мне о них,— объяснил Достабль.— У каждого есть своя ницша, понимаешь? Место, где он должен находиться. Для чего он предназначен.
Вильям кивнул. Он знал много слов.
— То есть ниша?
— Во-во, она самая.— Достабль вздохнул.— Я прозевал свой шанс с семафором. Не понял вовремя, что надвигается. А потом — раз! Даже не успел оглянуться, как все вокруг стали владельцами клик-компаний. Большие деньги. А я рылом для такого не вышел. Но вот фенсуй... тогда у меня все карты на руках были. Просто не повезло.
— Я определенно почувствовал себя лучше, когда поставил стул в другое место,— сказал Вильям.
Совет стоил ему два доллара и включал в себя предписание держать крышку туалета закрытой, дабы Дракон Несчастья не проник в его организм через задний проход.
— Ты был моим первым клиентом, и я благодарен тебе за это,— продолжал Достабль.— У меня все было на мази, я заказал ветряные колокольчики Достабля и зеркала Достабля, оставалось только деньги
загребать, ну, то есть все было создано для обеспечения максимальной гармонии, а потом... бац! Меня снова накрыло кармой.
— Это случилось ровно за неделю до того, как господин Проходи-проходи наконец оклемался,— кивнул Вильям.
Дело второго клиента Достабля оказалось весьма полезным для его новостных писем и с лихвой возместило два доллара.
— Откуда я мог знать, что Дракон Несчастья действительно существует? — попытался оправдаться Достабль.
— Изначально он и не существовал, но потом ты убедил его в этом,— сказал Вильям.
Достабль немного повеселел.
— Да уж, что ни говори, а идеи я всегда умел продавать. Вот, допустим... Сосиска в тесте — это то, в чем ты сейчас больше всего на свете нуждаешься. Убедительно?
— Честно говоря, я должен спешить к...— Вильям вдруг замолчал.— Ты ничего не слышал?
— А еще у меня где-то есть пирожки с холодной свининой,— продолжал Достабль, копаясь в лотке.— И я могу предложить их тебе по убедительно низкой цене...
— Я точно что-то слышал,— сказал Вильям. Достабль навострил уши.
— Нечто похожее на грохот? — спросил он. — Да.
Они стали пристально всматриваться в затянувшие Брод-авеню облака тумана.
Из которых весьма внезапно вынырнула огромная, закрытая брезентом повозка, надвигавшаяся неотвратимо и очень-очень быстро...
— Станок! Держите станок!
Это были последние слова, услышанные Вильямом, перед тем как нечто вылетело из ночной тьмы и врезало ему промеж глаз.
Слух, пришпиленный пером Вильяма к бумаге, точно бабочка к пробке, так и не добрался до ушей некоторых людей. А все потому, что головы этих людей были заняты иными, более темными мыслями.
Лодка с шипением взрезала речную гладь. Воды Анка неторопливо расступались перед ней и медленно смыкались за кормой.
Двое мужчин налегали на весла. Третий сидел на носу лодки. Периодически он что-то говорил. Например:
— У меня нос чешется.
— Придется потерпеть, пока на место не прибудем,— откликнулся один из гребцов,
— Вы не могли бы развязать мне руки? Он действительно чешется.
— Мы развязывали тебя, когда останавливались поужинать.
— Тогда он не чесался.
— А может, ять, еще раз треснуть его по голове, ять, веслом? А, господин Кноп?
— Неплохая мысль, господин Тюльпан. В темноте прозвучало глухое «бум!».
— Ай.
— Лучше не шуми, приятель, а то господин Тюльпан совсем разозлится.
— Вот именно, ять.
После чего послышался шум, как будто вдруг заработал промышленный насос.
— Слушай, ты, это, особо не налегай!
— Я ж, ять, всю жизнь налегаю и жив-живехонек, господин Кноп.