Другой альтернативой могли бы оказаться более активные действия по предупреждению немецкого нападения на Польшу — и по дипломатическим каналам, и демонстративными военными приготовлениями и т. д. Но Сталин на это не пошел, а занялся организацией бесперспективных переговоров с Англией с одновременной активизацией секретных переговоров с Гитлером.
3 мая нарком иностранных дел М. Литвинов был отправлен в отставку. Его место занял глава советского правительства Молотов (Скрябин) Вячеслав Михайлович. И начался новый этап ИГРЫ, приведший к 23 августа.
Причем Сталин проводил его по трем направлениям одновременно:
— с немцами (максимально секретно);
— с англичанами и французами (открыто, максимально «пиарясь»);
— с правительствами некоторых соседей СССР (стран Прибалтики, Польши, Румынии) (в начальной стадии).
С немцами в Берлине переговоры вел временный поверенный с квалификацией переводчика Г.А. Астахов. На это обратил внимание Лев Безыменский в упоминавшейся выше книге. Он выделяет как бы два «тура немецкого зондажа». Первый в апреле-мае, второй — с конца мая по август. И замечает: «В те месяцы советского посла в Берлине не было (что, впрочем, говорит о характере советско-германских отношений того времени). Поверенным в делах был ГА. Астахов…» Но Безыменский не уточняет этот самый «характер отношений» и по какой причине, когда и куда исчез советский посол и числился ли он формально. Причем если сравнить разные места из его объяснений причин появления пакта 23 августа 1939-го, то будут заметны некоторые расхождения. В 4-й главе «Под знаком Мюнхена» Безыменский сначала приводит ряд мнений некоторых тогдашних политических деятелей Германии о том, что Гитлер в начале 1939-го отказался от идеи мирно договориться с Польшей и поставил задачу готовить «военную акцию». В результате ее Польшу планировали разделить на три части. Одна присоединялась к Германии (области, ранее ей принадлежавшие). В восточной части предполагалось образование западноукраинского государства под германским протекторатом. Остальная территория превращалась в новую Польшу с надежными с германской точки зрения руководителями. Но возникал вопрос: как на это дело посмотрит Советский Союз?
«[В конце весны 1939] советское руководство располагало более подробной информацией о замыслах Гитлера, которая гласила:
По собственным словам Гитлера, сказанным им несколько дней тому назад Риббентропу, Германия переживает в настоящий момент этап своего абсолютного военного закрепления на востоке, которое должно быть достигнуто с помощью жестоких средств и невзирая на идеологические оговорки. За беспощадным очищением востока последует «западный этап», который закончится поражением Франции и Англии, достигаемым политическим или военным путем. Лишь после этого станет возможным великое и решающее столкновение с Советским Союзом и будет осуществим разгром Советов.
В настоящее время мы [то есть нацистское руководство. — Л.Б.]находимся еще на этапе военного закрепления на востоке. На очереди стоит Польша. Уже действия Германии в марте 1939 г. — создание протектората в Богемии и Моравии, образование словацкого государства, присоединение Мемельской области — были не в последнюю очередь направлены против Польши и заранее рассматривались как антипольские акции. Гитлер понял примерно в феврале этого года, что прежним путем переговоров Польшу нельзя привлечь на свою сторону. Таким образом, он решил, что необходимо силой поставить Польшу на колени. Узкому кругу доверенных лиц Гитлера было известно, что последнее германское предложение Польше было сделано в твердом убеждении, что оно будет ею отвергнуто. Гитлер и Риббентроп были убеждены в том, что по соображениям внутренней и внешней политики польское правительство не сможет согласиться с германскими требованиями… Расчет немцев был правильным. В результате отказа Польши мы смогли фактически избавиться от германо-польского пакта о ненападении и получили по отношению к ней свободу рук.
Если развитие пойдет в соответствии с германскими планами и если Польша добровольно не капитулирует в ближайшие недели, что мы вряд ли можем предположить, то в июле-августе она подвергнется военному нападению… Действуя внезапно, мы надеемся смять Польшу и добиться быстрого успеха. Больших масштабов стратегическое сопротивление польской армии должно быть сломлено в течение 8-14 дней…
Завершение подготовки Германии к войне против Польши приурочено к июлю-августу…»
Далее в сообщении говорилось:
«Весь этот проект встречает в Берлине лишь одну оговорку. Это — возможная реакция Советского Союза».
А далее свои рассуждения по возможному развитию событий Безыменский приводит в разделе под названием «Если бы ждали дольше». И предлагает три варианта:
«Проблема первая: что дало бы продолжение тройственных переговоров?
Проблема вторая: началась ли бы вообще Вторая мировая война? Есть такие историки, которые считают, что если бы СССР не пошел на заключение пакта, то войны вообще не было бы, так как Гитлер не осмелился бы напасть на Польшу (тем самым высказывается клеветническая идея, что Советский Союз — виновник войны).
Проблема третья: если бы нападение на Польшу все-таки совершилось, а Советский Союз остался бы, скажем, нейтральным, то что это означало бы?»
По первому варианту Безыменский рассматривает два варианта действия Советского Союза после того, если бы он подписал конвенцию с Англией и Францией, а Германия все равно напала бы на Польшу:
«…И вот начинается война. Германия вторгается в Польшу. Все три страны, подписавшие конвенцию, вступают в состояние войны — но с одной особенностью. Англия и Франция остаются в своем «прекрасном далеке»: Англия — за Ла-Маншем, а Франция, согласно подлинному плану Гамелена (а не обещаниям Думенка), спокойно наблюдает за событиями из-за линии Мажино. Зато обе они достигают желанной цели: Советский Союз вовлечен в мировую войну. Вермахт быстро проходит через Польшу, а Советский Союз не может ввести в Польшу свои войска. Через 2–3 недели вермахт уже на советских границах, и перед ним СССР, находящийся в состоянии войны с Германией. Итог — война в 1939 году.
Разберем две возможные ситуации. Первая: СССР не вступает в схватку за Польшу (что, кстати, наложило бы на него такое же клеймо предателя, как на Англию и Францию). Тогда вермахт выходит к Негорелому (60 километров от Минска) и вступает в соприкосновение с Красной Армией. Весьма проблематично, что такое противостояние не означало бы войну.
… Разумеется, была бы и вторая возможность: не дожидаясь выхода немецких войск к Негорелому, встретить их на территории Польши. Но это подавно означало бы, что Советский Союз немедленно оказался бы втянутым в войну (да еще вдобавок имея Польшу своим противником, поскольку не было бы ее согласия на пропуск Красной Армии!).
Чего же могла в таком случае Красная Армия ожидать от Англии и Франции? Она апеллировала бы к пунктам конвенции, на что последовал бы ответ: господа, создавайте «непрерывный фронт» на Востоке, а мы его уже создали у линии Мажино! Помощь? Увы, она не предусмотрена конвенцией. Извольте драться до «низвержения германской мощи»…