Сначала он притоптал увядшие осенние заросли ежевики и крапивы вокруг мостика. Потом размахнулся кувалдой и с силой опустил ее на гнилые доски.
Раздался тяжелый удар в дверь. От его мощи даже затрясся дом. Марта дремала у камина. Она осталась в доме одна – Кэсси увезла Фрэнка на выходные в деревню. Хотя все и смеялись, слушая рассказ Аиды о том, как мертвец восстал у них в покойницкой, этот случай укрепил общие опасения: не слишком ли Фрэнк увлекся этим нездоровым вечерним времяпрепровождением? Марта уже продумывала способы, как завершить пребывание Фрэнка на Бинли-роуд. На эту тему она и размышляла, устремив взгляд в огонь, когда ударили в дверь.
Марта с усилием поднялась. В последние дни ей стало труднее дышать, и, когда она отодвинула дверной полог и наконец открыла дверь, у нее немного закружилась голова. Ей пришлось отступить назад.
В дверях, гордо выпрямившись, сдвинув каблуки, с прижатыми по швам руками, стоял летчик. На нем был кожаный летный шлем с подкладкой и летные защитные очки, сквозь которые, впрочем, ясно просматривались его глаза, увеличенные линзами. По знакам различия Марта догадалась, что это немец.
Немецкий летчик пристально смотрел на Марту. Вдруг он сказал:
– Wir, die wir einst herrlich waren. Wir fallen immernoch aus den Wolken.
– Не поняла, – ответила Марта.
Летчик, похоже, смутился, растерялся, принялся ломать одетые в перчатки руки. Бросил взгляд через плечо. Потом резким движением руки отдал честь, развернулся и пошел по дорожке. Марте стало страшно. Она знала, что это призрак, поэтому не пыталась его догнать. Вместо этого она закрыла дверь, заперла ее на засов, задернула дверной полог и вернулась в свое кресло у камина.
Том опять ударил кувалдой и доска раскололась. Он перевернул доску и отшвырнул на берег. Остальные доски, похоже, тоже прогнили. Он зашел с другой стороны и ударил кувалдой снизу. Двух или трех ударов хватило, чтобы выбить из земли, где она была закреплена, вторую доску, а от последнего удара она вылетела наверх. Обнаружив внизу целую кучу перьев, Том решил, что, наверное, под мостом пряталась лиса. Он даже подумал, что, может быть, нашел лисью нору. Кроме куриных, там были перья пустельги, голубиные и вороньи. Вдруг до Тома дошло, что перья воткнуты в землю вертикально, аккуратными рядками. Были тут и другие предметы: конские каштаны, желуди, скорлупки лесных орехов, камешки, блестящие кусочки гудрона, осколки зеленого бутылочного стекла, черепки, разбитое зеркальце, коровий рог, резиновые соски для ягнят и другие вещи, пропавшие с фермы.
Том еще раз ударил кувалдой, расколол третью, а затем и последнюю доску, и перед ним предстала полная картина: резиновые мячики, игрушечные солдатики и машинки, карточки из сигаретных пачек и детские комиксы, куриные кости и кроличьи черепа. Он увидел колокол и золотую дощечку. Было там и еще что-то, из стекла и металла. Том попробовал было вытащить эту штуковину из земли, но она не поддавалась. Он нагнулся, чтобы рассмотреть ее поближе.
– Что за чертовщина! – прошептал Том.
Приблизительно через полчаса после встречи с немецким летчиком Марта проснулась в кресле под стенными часами и, промаргиваясь, увидела, что уголь в камине дотлевает. Она встала и высыпала в камин еще ведро. Потом наполнила и поставила кипятить чайник.
Призрак летчика – а она была уверена, что это было всего лишь видение, хотя иногда она сомневалась в самом факте явления этих призраков, – взволновал ее больше, чем обычно. Пока чайник закипал, она пошла проверить, закрыта ли парадная дверь. Дверной полог был задернут, дверь была закрыта на засов. Марта отодвинула его и открыла дверь.
Близился вечер, неяркое медное солнце садилось за шиферные крыши и тускло освещало ряд домов из красного кирпича. Марта услышала странный, писклявый шум мотора и окинула взглядом пустую улицу. Из-за угла, дымя, выехал чудной трехколесный аппарат. Он был совсем крохотный – не мотоцикл и не автомобиль, а какая-то импровизация на тему и того и другого, что-то вроде кабины самолета, поставленной на три колеса. За рулем аппарата сидел сгорбившийся человек. Машина подкатилась к дому Марты и остановилась.
Сгорбившийся водитель откинул верх кабины и вылез. На нем была летная куртка и защитные очки. Зубы – стиснуты.
– Неужто опять? – прошептала Марта.
Но человек широко и глупо улыбался Марте. Да и полной формы, в отличие от давешнего призрака, на нем не было. Этот был в простых джинсах.
– О, восхитительнейшая миссис Вайн! – громко и весело обратился к ней незнакомец. По тому, как он выговаривал слова, ясно было, что он из образованных.
– Здравствуйте, – ровным голосом сказала Марта, оставаясь настороже.
Стянув с себя шлем и очки, приезжий сказал:
– Вы меня разве не узнаете, миссис Вайн? Джордж. Друг Кэсси из Оксфорда.
У Марты гора с плеч свалилась. Наконец она его узнала. Ткнув пальцем в сторону аппарата, на котором он приехал, она спросила:
– А это что такое?
– Это? «Мессершмитовский» пузырек, миссис Вайн. Классная штука, не правда ли? Послушайте, миссис Вайн, я очень торопился. Прошу руки вашей дочери, если она не против.
– Что?
– Кэсси. Если она не против. Что вы на это скажете? Это не у вас чайник свистит, миссис Вайн? Чашечку чаю? Не откажусь. Как раз вовремя, правда?
– Фрэнк, а ну-ка пойдем со мной, – сказал Том. – И ты, Кэсси, тебе надо на это посмотреть. Пошли со мной.
– В чем дело? – не поняла Юна.
– А ты останься пока с детьми. Не надо им этого видеть.
– Что видеть-то?
Том не ответил. Фрэнк с тоской смотрел в сторону мостика. Он знал, что Том весь день там работал. Том, развернувшись, зашагал через поле. Фрэнк и Кэсси безропотно пошли следом, Юна с двойняшками, несмотря на запрет мужа, присоединилась к ним.
Когда они дошли до ручья, Том спросил у Фрэнка:
– Твоя работа?
Фрэнк кивнул. Как ни странно, он почувствовал облегчение оттого, что его старый тайник наконец нашли.
– Но вон то не я принес, – показал он на кабину из стали и стекла. – Оно уже тут было.
– Знаю, – сказал Том.
Кэсси опустилась на колени и поднесла лицо к выступавшей части лобового стекла.
– Боже! – вырвалось у нее.
Юне стало любопытно. Она тоже встала на колени и, всмотревшись, увидела Человека за Стеклом.
– Ох ты! – выдохнула она. – Ужас какой!
Двойняшки вытянули шеи. Им тоже хотелось посмотреть. Тому пришлось на них прикрикнуть. Он отправил их домой – играть у сарая. Дети, оглядываясь, понуро поплелись обратно.
– Я с ним разговаривал, – сказал Фрэнк. – Правда, в последний раз уже очень давно.
– Так вот, значит, куда он упал, – сказала Кэсси.
– Что-что? – спросила Юна. – Кэсси, ты о чем это?
Кэсси молчала, не отрывая взгляда от летчика.
– Теперь понятно, почему тогда так и не нашли тела, – сказал Том.
– Что ты будешь делать? – спросила Юна.
– Нужно сообщить. Придется сказать Снежку. Снежком звали краснолицего беловолосого
участкового констебля, объезжавшего окрестности на велосипеде. Он был на месте событий во время войны в то утро, когда сбили самолет. Тогда он посоветовал Тому держать ружье заряженным на тот случай, если экипаж остался в живых.
– Столько времени тут лежит, – сказала Юна. Том протянул руку и из-под кучи перьев, монет, камешков и стекла извлек колокол.
– А что мы скажем на это, юный Фрэнк?
Трудно сказать, что наделало больше шуму в семье Вайнов: то, что плексигласовый нос немецкого бомбардировщика «Хе-111», рухнувшего на поле Тома и сгоревшего там в ночь налета на Ковентри, пролежал все это время под мостиком вместе с останками своего пилота; то, что Фрэнк украл из церкви колокол мира; или то, что Джордж явился из Оксфорда, полный решимости жениться на Кэсси Вайн.