Друзья обменивались письмами, ехидными комментариями, посланниками и даже подарками. Четыре года спустя Хабиб получил надушенное ладаном письмо. На чистом абсолютно белом листе пергамента старательно выведенное рукой его давнего друга, с вензелечками и тенями красовалось “Шах и мат.” Пятнадцатого июля крестоносцы взяли Иерусалим.
“Я требую реванша.” заявил Хабиб другу в следующем письме, когда отгремели все завоевания и его цветущий город с волоокими девами стонал под пятой Византии. Хабиб, впрочем не стонал, он мирно улыбался проходящим мимо девам, сидя на неизменном коврике у колодца. Теперь его звали Василий. Хабиб не возражал.
Конец