В кафе, открытом с одной стороны, с деревянным полом и соломенной крышей, стоял один большой стол, занимавший всю его длину. Вокруг него были расставлены несколько столов поменьше, но новые посетители довольно быстро усваивали, что принято присоединяться к группе за общим столом, если только вам не хотелось ловить на себе подозрительные взгляды прочих туристов: а может быть, вам есть что скрывать?
Пока Хазард смотрел на туристов, шедших к «Удачливой маме», у него возникла идея. Многие из тех, кого он здесь встречал, были из Лондона или планировали его посетить. Он мог бы разузнать о каждом из них и подыскать для Моники бойфренда. В конце концов, он порядочно о ней знает. Больше, чем когда-либо удосуживался узнать о своих подружках. Он мог бы стать для нее своего рода доброй феей, тайной свахой. Это было бы забавно. Или, по крайней мере, было бы чем заняться.
Хазард уселся и, испытывая прилив энергии из-за своей новой миссии, стал исподтишка разглядывать других гостей. Насколько он мог судить, он занимал где-то четвертое место по длительности пребывания на острове. Большинство туристов останавливались здесь дней на пять или около того.
Нил, сосед Хазарда, живший в бунгало № 9, находился здесь дольше всех. Почти год. Когда-то он придумал нечто вроде приложения, которое продал крупной технологической компании, и с тех пор занимается тем, что потворствует своему внутреннему хиппи. Он пытался научить Хазарда медитации, вероятно уловив его внутреннее смятение, но Хазарду никак не удавалось отрешиться от мыслей о ступнях Нила, покрытых пожелтевшей, омертвевшей кожей, и о толстых, ороговевших, как копыта, ногтях. Этот факт выводил Нила из новой игры Хазарда. Какой бы безнадежной ни была Моника, эти ноги не прокатят. Моника сразу поразила Хазарда своей приверженностью личной гигиене.
Относительно долго находились здесь также Рита и Дафни: обе на пенсии, одна – вдова, другая – никогда не была замужем, обе – ярые сторонницы хороших манер. Хазард наблюдал, с каким возмущением смотрит Рита на одного из гостей, бесцеремонно потянувшегося через нее за кувшином с водой. У каждой было отдельное бунгало. Дафни, по идее, жила в № 7, но Хазард, ставший ранней пташкой, частенько видел ее входящей в свое бунгало по утрам, а не выходящей из него, и это заставило его заподозрить дам в сафической интрижке на склоне лет. А почему бы и нет, черт возьми?!
Энди торжественно поставил на стол перед Хазардом блюдо с большой запеченной рыбой, которой хватило бы на три-четыре человека.
Опытный взгляд Хазарда скользил вдоль длинного стола, отбрасывая все парочки, находившиеся на разных стадиях пресыщения любовью, и мужчин моложе тридцати лет. Даже если кто-то из них имеет достаточно широкие взгляды, чтобы связаться с женщиной старше себя, вряд ли он будет готов к этой теме с деторождением, настоящему «пунктику» Моники.
Взгляд Хазарда на миг задержался на двух девушках из Калифорнии. Не старше двадцати пяти, предположил он. Невинные, свежие, с сияющей персиковой кожей. Замутить, что ли, с одной из них, вяло подумал Хазард. Может, и с обеими. Но пожалуй, он был не готов на подвиги, когда его не подстегивала фальшивая уверенность от спиртного или дорожки кокса.
Хазард вдруг подумал, что не занимался сексом с той ночи с Бланш. По сути дела, у него не было трезвого секса с… Он отматывал память дальше и дальше назад, пока не уперся в слово «никогда». Эта мысль ужасала. Как вообще возможно заниматься столь интимными и откровенными вещами? Наверняка без оглушающего действия наркотиков все эти толчки, шлепки, стоны, а подчас даже выпускание газов вызывали бы глубокий стыд? Может быть, он никогда больше не будет заниматься сексом. Эта мысль, как ни странно, ужасала меньше, чем мысль о том, что он никогда больше не возьмет в рот спиртного и не прикоснется к наркоте, а эту последнюю мысль он обдумывал уже несколько недель.
Он повернулся к шведу, сидящему слева, и протянул ему руку. Тот казался подходящей кандидатурой.
– Привет, ты, наверное, здесь новенький. Я Хазард.
– Гюнтер, – ответил тот с улыбкой, демонстрирующей впечатляющую скандинавскую стоматологию.
– Откуда ты и куда направляешься? – Хазард применил первый ход, обычный для острова, – что-то вроде разговора о погоде у себя дома. Здесь не было смысла обсуждать погоду, поскольку она оставалась неизменной.
– Я из Стокгольма, на пути в Бангкок, Гонконг, а затем в Лондон. А ты?
При упоминании Лондона Хазард мысленно похвалил себя: «Дай пять!» Это могло сработать.
– Я из Лондона, приехал сюда на несколько недель, пока не найду новую работу, – ответил он.