Джулия прислонилась к закрытой двери, глубоко вздохнула несколько раз, чтобы успокоиться, затем выключила свет, оставленный для нее Сесиль, и поднялась наверх.
Сесиль крепко спала в свободной комнате. Джулия остановилась в дверях спальни напротив.
Вид спящего сына успокоил ее гораздо быстрее дыхательных упражнений и убедил в правильности сделанного выбора. Она не позволит плотским желаниям, какими бы сильными они ни были, разрушить то, что она построила. В ее жизни не будет никаких Полов Уинтропов. Никаких обаятельных любовников, возбуждающих, соблазняющих и исчезающих навсегда.
Джулия расправила одеяло Брэндона и ушла к себе. Дрожь началась снова, и Джулия с проклятием швырнула сумочку на кровать. Сумочка соскользнула с покрывала, раскрылась, содержимое рассыпалось. Джулии захотелось ногами раскидать все по комнате, но она опустилась на колени, подобрала пудреницу, расческу, бумажник.
И сложенный листок бумаги.
Странно. Когда она уходила из дома, в сумочке не было этого листка.
Джулия развернула листок, вздрогнула и вцепилась в край кровати.
"НЕ ЗНАЯ БРОДУ, НЕ СУЙСЯ В ВОДУ».
Оставив разбросанные мелочи на полу, она присела на кровать. Что это значит, черт побери? И что, черт побери, ей с этим делать?
Глава 7
Джулия отправила Брэндона в школу. В надежном «Вольво» с Лайлом за рулем ее сын будет в безопасности.
Не о чем, совсем не о чем беспокоиться. Она повторяла это снова и снова всю бессонную ночь. Пара глупых анонимок не может повредить ни ей, ни Брэндону. Однако насколько было бы легче, если бы она смогла докопаться до истины! И именно это она собиралась сделать немедленно…
Когда автомобиль исчез из виду, Джулия, чуть дрожа от утренней прохлады, закрыла парадную дверь. Из кухни доносились бодрая музыка, звон посуды и голос Сесиль, подпевающей Джанет Джексон. Джулии не хотелось признаваться даже самой себе, но эти беззаботные звуки раздражали ее по одной простой причине: они означали, что она не одна.
Согревая руки о чашку с недопитым кофе, Джулия прошла в кухню. Сесиль вытирала тряпкой рабочий стол, притопывая в такт музыке.
– Отличный завтрак, мисс Саммерс. Я и представить не могла, что вы сами готовите.
Еле разлепив еще тяжелые со сна веки, Джулия подлила кофе в свою чашку.
– Почему?
– Ну, вы знамениты, и все такое. Джулия усмехнулась, с удивительной легкостью избавившись от смутных тревог.
– Разве что стала знаменитой, пообщавшись вчера со звездами.
Сесиль вздохнула. Огромные синие глаза словно стали еще больше и засияли еще ярче.
– Было здорово?
Джулия вспомнила, как танцевала с Полом, как проснулась в машине от его жарких поцелуев. И чего уж кривить душой, ее влекло к нему с какой-то первобытной силой.
– Было… необычно.
– Правда, мистер Уинтроп великолепен? Каждый раз, когда я разговариваю с ним, у меня пересыхает горло, а руки трясутся.
– Он из тех мужчин, кого трудно не заметить, – сухо сказала Джулия.
– Еще бы! Женщины с ума по нему сходят. Не помню, чтобы он дважды привозил сюда одну и ту же. Они просто гоняются за ним. Вы меня понимаете?
– Еще бы! – У Джулии было собственное мнение о мужчинах, беззаботно порхающих от женщины к женщине. – Похоже, он очень предан мисс Бенедикт.
– Конечно. Думаю, он все для нее сделает, кроме того, чтобы жениться и подарить внуков, о которых она мечтает. – Сесиль прислонилась к столу, смахнула с глаз длинную челку. – Странно думать о мисс Би как о бабушке.
Странно – не то слово, подумала Джулия. Скорее, невероятно.
– Как долго ты работаешь у нее?
– Строго говоря, пару лет, но я болтаюсь тут, сколько себя помню. Тетя Дотти разрешала мне приходить сюда по выходным и летом.
– Тетя Дотти?
– Тренере.
– Треверс? – Джулия чуть не поперхнулась кофе, представив суровую подозрительную домоправительницу рядом с экспансивной Сесиль. – Треверс – твоя тетя?
– Да, старшая сестра моего папы. Треверс – сценическое имя. Она снималась в кино в пятидесятых, но так и не прославилась. Она уже целую вечность работает у мисс Би. Немного странно, когда подумаешь, что они были замужем за одним и тем же мужчиной.
На этот раз Джулии хватило ума отставить чашку.
– Я правильно расслышала?
– Энтони Кинкейд, – пояснила Сесиль. – Вы же знаете, режиссер. Тетя Дотти вышла за него замуж первой. – Сесиль взглянула на часы, и ее ленивой позы как не бывало. – Боже, мне пора бежать! У меня занятия в десять. – Она бросилась в гостиную за своими книжками и сумкой. – Завтра я сменю постельное белье. Можно, я приведу младшего брата? Он очень хочет познакомиться с Брэндоном.
Джулия автоматически кивнула, все еще переваривая услышанное.
– Конечно. Мы будем рады.
Сесиль ухмыльнулась и бросилась к двери.
– Скажете мне это после того, как побудете с ним пару часов.
Грохот захлопнувшейся двери вывел Джулию из оцепенения. Энтони Кинкейд. Эта мерзкая гора жира была мужем и блестящей Евы, и незаметной экономки! Любопытство бросило Джулию через гостиную в ее временный кабинет к справочникам. Несколько минут она тихо ругалась, пытаясь отыскать нужную информацию.
"Я все приведу в порядок, я буду организованной, – поклялась она святому – должен же быть такой! – присматривающему за рассеянными писателями. – Сразу после того, как удовлетворю свое любопытство. Потрачу целый час… ну, пятнадцать минут и все разложу по местам».
Похоже, клятва сработала. Пролистав оглавление справочника «Кто есть кто», Джулия с победным воплем раскрыла нужную страницу.
«Кинкейд, Энтони. Родился в Хакенсаке, Нью-Джерси, 12 ноября 1920 г. – Джулия пропустила список наград и достижений. – Женился на Маргарет Брустер, 1942, двое детей, Энтони Младший и Луиза, развелся в 1947-м. Женился на Дороти Треверс, 1950, один ребенок, Томас, скончался. Развелся в 1953-м. Женился на Еве Бенедикт, 1954. Развелся в 1959-м…»
Следующие два брака Кинкейда Джулию не интересовали. Странный треугольник словно загипнотизировал ее. Дороти Треверс – имя вызвало смутные воспоминания – была замужем за Кинкейдом три года и родила ему сына. Не прошло и года после развода, как Кинкейд женился на Еве. Теперь Треверс – домоправительница Евы.
Как две женщины, любившие когда-то одного мужчину, могут жить в одном доме?
Она задаст этот вопрос, но сначала покажет анонимные записки и проследит за реакцией Евы и, может, дождется ее объяснений. Джулия отшвырнула справочник, уже забыв о сделке с многострадальным святым.
Пятнадцать минут спустя Треверс впустила ее в главный дом и пробормотала:
– В гимнастическом зале.
– Простите?
– В гимнастическом зале, – сурово повторила Треверс. Она свернула в восточное крыло и повела Джулию по коридору с многочисленными нишами, хранившими бесценные статуэтки. Огромное окно справа выходило в центральный сад, где садовник с плейером на шее подстригал кусты.
Треверс без стука распахнула одну из створок массивных двойных дверей, коридор наполнился ритмичной музыкой и потоком проклятий Евы.
Джулия подумала, что «гимнастический зал» – слишком невыразительное определение. Это был не гимнастический зал, а храм, возведенный для поклонения божеству идеального тела.
Ева полулежала на одном из тренажеров, разрабатывая ноги, а над ней возвышался сам мистер Мускул. В мужчине было не меньше семи футов роста – скандинавский бог с бронзовым телом, выпиравшим из невероятно крохотного борцовского трико, почти полностью обнажавшего мускулистые ягодицы.
Белокурые волосы были стянуты в конский хвост, в голубых глазах сверкали веселые искры. Гигант одобрительно улыбался, явно пропуская ругательства Евы мимо ушей.
– Пошел к черту, Фриц.
– Еще пять, мой прекрасный цветок. – Отчетливое произношение и музыкальный голос напомнили Джулии о прохладных озерах и горных потоках.
– Ты меня убиваешь.
– Я делаю тебя сильной. – Когда Ева, отдуваясь, закончила упражнения, он сжал ее бедро огромной ладонью, затем интимно погладил ягодицу. – У тебя мышечный тонус тридцатилетней.
Мокрая от пота Ева лежала, не шевелясь.
– Если я когда-нибудь смогу встать, то лягну тебя в твой грандиозный пах Гигант расхохотался, снова погладил ее, затем улыбнулся Джулии: