Фил однажды притащил из увольнения черные форменные ботинки на умопомрачительно высоких каблуках. Они вызвали небывалый ажиотаж у любителей пофорсить.
«Знаю армян – сапожников. Могут пошить такие же за 35 рублей» – важно сообщал Фил окружающим. По тем временам это были немалые деньги (на 4-м курсе курсант получал 15 рублей 80 копеек). Нашлись и желающие. Был среди них и наш Рома, поступивший в училище из захолустной станицы Ростовской губернии. Он весь отпуск ходил на танцы исключительно в форме, и ему, имевшему рост 160 см, ботинки на таких роскошных каблуках были нужны как воздух.
Фил отвез армянам деньги и потом раза 3 ездил к ним за готовыми заказами. Желающих было немало.
Рома тоже получил свою вожделенную пару и вскоре уехал в отпуск, везя драгоценные ботинки с собой в чемодане.
Он вернулся из отпуска и долго скандалил с Филом, требуя вернуть деньги.
Выяснилось, что прибыв в отпуск, Рома нацепил филовские ботинки и «почапал» в них в соседнее село на танцы. Тут пошел дождик, и бумажные армянские подметки отклеились вместе с роскошными каблуками.
«Я из-за тебя 7 километров босиком по грязи под дождем шел!!!» – орал Рома, нещадно матеря Фила. Тот выражал свое сочувствие, но никаких денег не вернул.
25 лет спустя мы встретились отметить годовщину выпуска.
Первое, что вспомнил Рома Филу – это были злосчастные ботинки.
Эта юбилейная встреча в Питере вышла очень весёлой. Мы все собрались на квартире Папана, где знатно отметили юбилей, к ужасу его супруги. Фил, занимавший должность начальника отряда спасателей МЧС в столице, приехал последним, когда публика была уже хорошо разогрета.
Для того, чтобы слегка «козырнуть» значимостью своей новой должности, он привёз нам свой месячный отчёт для префектуры о совершённых отрядом подвигах. В нём дотошно перечислялось, сколько было выездов и по каким поводам (пожары, самоубийства, утопленники, утечки газа и т. д.) Всё это очень впечатляло и, если бы мы все были трезвыми, прошло бы рутинно.
Но тут, кто-то из празднующих заметил в отчёте графу «Выезд по поводу «неизвестного запаха»!!!
Это привело собравшихся в восторг.
Все два дня праздника кто-нибудь регулярно восклицал: «Тревога!!! Чувствую неизвестный запах!!!»
– «Вызывай Спасателя!!!» – тут же требовал Шура Андеев.
В общем, этим «неизвестным запахом» бедного Фила затерроризировали.
Мораль: не выпендривайся перед нетрезвыми товарищами!
В первый раз солдатская смекалка, внезапно, проснулась у меня в училище. Мы выходили на плац на какое-то построение. Я не имел и не имею привычки плеваться без крайней необходимости, а тут вдруг меня какой-то чёрт дернул, и я плюнул неожиданно для самого себя. Да как-то неудачно, через плечо, норовя попасть в большую железную урну, стоявшую у входа в казарму. В результате – чудом не попал в… Комдивку, который, оказывается, мирно шел сзади меня.
«Верблюд!!!» – взъерепенился Комдивка, наливаясь гневом (совершенно справедливым, подчеркну), глядя на меня злыми глазами.
«Таааак Точно!!!» – громко, с интонацией начальника почётного караула поддакнул я Комдивке.
Он сразу смягчился: «Больше так не делай!». Гроза миновала.
Зачастую армейская служба помогала по-новому раскрыться возможностям человеческого организма, особенно в стрессовых ситуациях.
У нас были два курсанта: латыш Нартыш (имевший необычное слово-паразит «также самое») и русский БАМ (имечко его пошло от популярной магистрали и абревиатурвы заглавных букв Богданов Александр Михайлович). Они были чуть похожие – одного роста, очень здоровые физически, немногословные и спокойные. Мы их звали за толстокожесть и мощь «Два слона». Кроме всего прочего, они были нашими «секретчиками» – таскали чемоданы с секретной литературой и тетрадками. Нартыш к тому же был и каптёрщиком и имел свой «кабинет», что для казарменной жизни было немалой роскошью.
На улице, у курилки нашей казармы со времен последнего ледникового периода нашла вечный покой огромная глыба гранита. Она на три четверти находилась под землей и никому не мешала. Даже ее торчащий кусок внушал почтение к ее размерам и весу.