И тишина повисла. За такие расспросы в этих местах можно было и на пулю нарваться, но гринго спокойно сидел, повернувшись спиной к дюжине вооружённых кабальерос.
— И какое у тебя к нему дело? — произнёс Пепе.
На законника этот незнакомец не был похож, да и чутьё подсказывало, что не за наградой этот гринго сюда заявился.
— Деловое предложение, — гринго повернулся и уставился на Пепе холодным взглядом своих мутных глаз.
— Ну пойдём, побеседуем, — хмыкнул Пепе.
Они оба поднялись наверх, в одну из комнат, подальше от любопытных ушей и глаз.
— Банк Сан-Антонио, — произнёс гринго, как только Пепе дверь закрыл.
— Говори сперва, кто ты такой, — сказал Пепе на плохом английском, сжимая дробовик под полами пончо, с которым не расставался ни на минуту.
— Просто ещё один гринго, — холодно произнёс незнакомец.
— С такими я дел не имею, — ответил Пепе и откинул пончо.
Обрез перед лицом его вскинул, курки взвёл.
— Пятьдесят тысяч долларов. И почти никакой охраны, — произнёс гринго, равнодушно глядя в глаза Пепе.
Дробовик медленно опустился. Но тут же вскинулся снова.
— Сдаётся мне, ты обдурить нас решил, гринго, — сказал.
Обычно все падали на колени и молили о пощаде, когда Пепе целился в них из дробовика, но гринго не упал, а так и остался стоять.
— Нет, — ответил гринго. — Не выйдет с тобой, я этот банк с бандой Мигеля Кортеза возьму. Только их искать дольше.
Пепе рассмеялся.
— С этими pendejos?
— Будет сложно, но я справлюсь. Твои кабальерос надёжнее.
— Ха! Надо же, даже янки понимает! — снова рассмеялся Пепе.
— Я из Луизианы, — нахмурился гринго, но для мексиканцев те, кто жили к северу от Рио-Гранде, были самыми настоящими янки, даже если никогда не бывали в Коннектикуте или Массачусетсе.
Пепе обрез опустил, нового знакомого по плечу хлопнул, мол, нормально всё.
— Пятьдесят тысяч, говоришь? И ты с нами пойдешь?
— Конечно. Пятую долю мне, остальное — ваше. План есть, сработает как надо.
— Пятьдесят тысяч… — протянул мексиканец. — Десятая доля твоя, согласен.
Гринго задумался на минутку, но тут же руку протянул, пожали, договорились. Условились встретиться через две недели, в амбаре на окраине Сан-Антонио. Гринго тут же из кабака вышел, на жеребца вскочил и на север ускакал, а Пепе думать стал.
Вниз к парням спустился, к стойке подсел, стакан взял. Виски хлебнул, по языку покатал. Паршивое, да другого в этой дыре никогда и не было. А с тем богатством, что гринго предложил, можно будет самое лучшее пить, и бед никаких не знать. Купить гасиенду, на земле осесть, уважаемым человеком стать. Делов-то — за реку сходить на пару дней.
Да и чуйка его молчит, знать, не из законников этот луизианец. С виду бледный, высохший, будто корень какой из земли вывернуло, а взгляд пустой. С таким взглядом на плаху идут, а этот банк грабить решил. Значит, сложнее всё, и шанс только один, и охрана будет, раз он аж в Мексику за людьми поехал, а не стал у себя головорезов искать. Дело мутное, конечно, да только в мутной воде самая большая рыба и ловится.
Пепе стаканом по столу хлопнул, все на него обернулись враз.
— Скоро за речку идём, прогуляться. Дело есть! — на испанском сказал, а вся банда только в ответ загомонила приветственно, заорала.
Если дело есть, то и прибыток будет.
Перед тем, как на дело идти — в церковь местную сходили, причастились, исповедовались. Пепе не заставлял никого, но вся банда с ним на мессу пошла. Правильным это считали. Янки пощипать тоже дело богоугодное, потому с лёгким сердцем и благословением вышли.
Границу перешли без проишествий, ночью, Пепе все тайные тропки знал. Хоть стену на границе ставь, никакая стена не удержала бы. А вот дальше ехать тихонько пришлось, знали его банду в Техасе. Немало крови там Пепе пролил, да и каждый из кабальерос тоже, а если увидит кто — пиши пропало, тут же налетят рейнджеры да маршалы.
Полторы мили до Сан-Антонио оставалось, как Пепе приказал с дороги свернуть. Хавьера только вперёд отправил, разведать, потому как Хавьеру доверял, а гринго — не очень. И хоть молчала чуйка, но всё равно Пепе осторожен был как пустынный волк.
Часу даже не прошло, Хавьер вернулся, доложил. Чисто всё, и в город Хавьер тоже заехал, так ни одного законника не увидел даже. У местных поспрашивал, а те сказали, что в Остин уехали все, Чарли Хиллса вешать. Про Чарли этого тоже все слыхали, известным конокрадом был, но история эта не про него.
Двинулись уже всей бандой, до амбара того обветшалого дошли, а там гринго уже стоит у ворот, в чёрном весь, большие пальцы за пояс запустил, две кобуры по бокам свисают. Стоит и травинку жуёт, на Пепе глазами своими мутными смотрит пристально.