– Люди? – со всех сторон раздались удивленные возгласы. – Но это невозможно! Говорили, что всем удалось спастись! Comment est ce possible?1 Вы ошибаетесь... Вы были с Государем во время пожарища? Как он допустил подобное?
– Господа, господа, – запротестовал граф Лунин. – Прошу вас, не все сразу! Если позволите, я сначала закончу мое печальное повествование, а уж потом отвечу на все ваши вопросы, если таковые останутся... Итак, близился к концу еще один морозный день уходящего года. Надо сказать, зима в тот год рано вступила в свои права, и с каждым днем становилось все холоднее и холоднее. В тот вечер я был дежурным в Зимнем дворце. На следующий день должен был состояться смотр рекрутов и нижних чинов, ожидали прибытия Великого князя Михаила Павловича. Поэтому, как только Император с семьей покинули дворец, чтобы насладиться «Влюбленной баядеркой», нижние чины начали собираться около Фельдмаршальской залы для получения последних указаний. Казарменный дух обволакивал это собрание, но даже он не мог заглушить появившийся запах гари, который уже несколько дней витал в воздухе.
– Неужели ни слуг, ни дежурных офицеров не насторожил этот факт? – удивился князь Безбородский.
– Почему же? Конечно, насторожил. Могу вас уверить, что я лично спускался в подвал и обследовал каждый закуток. Но дело в том, что в одном из помещений располагалась лаборатория, где приготавливались лекарства для двора. Эта комната была так устроена, что над стоящим посередине столом располагался железный шатер. Изначально предполагалось, что благодаря ему дурные запахи будут рассеиваться. Но увы, архитектор ошибся, и люди сильно страдали от удушливых испарений. Тогда в дымовой трубе над шатром пробили дыру. Ее появление действительно принесло облегчение работающим там людям. Однако вместе с дымом улетучивался и теплый воздух. А зима, как я уже упоминал, стояла суровая, и прислуга, которая оставалась здесь ночевать, в буквальном смысле s’engourdissait du froid2. Нечего удивляться тому, что челядь придумала способ, как сохранить тепло: на ночь они затыкали дыру рогожей и тряпками.
– Maintenant, il est clair3, – буркнул себе под нос князь Безбородский. – Гнать их надобно было в шею.
– Но милостивый государь, – всплеснула руками Наталья Андреевна, – я, конечно, не хочу защищать этих людей, но их тоже можно понять.
– И понимать не хочу. Каждый должен знать свое место, – скрестив на груди руки, изрек князь и воинствующим взглядом обвел всех присутствующих.
– Господа, как можно! – пролепетала миниатюрная графиня, щеки которой горели от возбуждения. – Давайте лучше позволим графу продолжить рассказ. О, он так... так...
– Заинтриговал вас, ma chérie? – обратился к своей молодой супруге граф Акусин.
– Oui, très intéressant[1], – смутилась графиня, краснея.
– Иван Дмитриевич, голубчик, продолжайте, – проговорила Наталья Андреевна. Рассказ заинтересовал ее, и она с нетерпением ожидала продолжения.
– Подчиняюсь вашей воле, графиня, – почтительно ответил граф. – Так вот... Мы нашли источник дыма и как могли прочистили трубу. Через какое-то время запах исчез и все успокоились. Но, видимо, остатки рогожи продолжали тлеть, и вскоре запах дыма вновь дал знать о себе. Именно эти клочки и стали причиной всех бедствий... Тот вечер выдался особенно холодным. За окном трещал мороз. Все окна были разрисованы причудливыми узорами. Как я уже говорил, около Фельдмаршальской залы собралось немало народа. Вначале запах дыма заглушался курильницами, источавшими ароматы благовоний, и крепким духом казармы. Но через какое-то время один из офицеров, я уже запамятовал его имя, обратил внимание, что из-под двери залы просачивается дымок. Послали за мной. Я в считанные минуты появился около залы. Мы распахнули дверь и увидели, как сквозь не заделанную отдушину пробивается огонь. Все замерли; никто не мог поверить своим глазам. Вероятно, все naïvement1 надеялись, что огонь прекратится сам по себе, тем более что пламя становилось все меньше и меньше. Но оказалось, огонь только набирает силу. И вот, когда огонь с треском и шипением вырвался наружу в углу залы, я осознал всю серьезность положения. Я приказал уведомить пожарную службу, имевшуюся при дворе, и начать спасать портреты и другие предметы интерьера. Сам же незамедлительно поспешил в театр, где Император, ничего не ведая о беде, продолжал наслаждаться балетом. Я буквально ворвался в царскую ложу, чем вызвал негодование Великого князя, но, оправдав свой поступок чрезвычайной срочностью, я обратился прямо к Императору. Улыбка и благодушие того тотчас же сменились каменным выражением лица. Сказав Императрице, что его призывают во дворец срочные дела, и наказав всему семейству после театра ехать в его собственный дворец, Император торопливо вышел.