– Вам всем известна моя страсть к старинным книгам. И, конечно, вне всякого сомнения, вам ведома моя давнишняя мечта: найти библиотеку Ивана Грозного, которая, по преданию, все еще находится в Москве. Для достижения своей цели я трачу немалые средства, но пока поиски не увенчались успехом.
– Никифор Андреевич, – прервал рассказ князя граф Акусин. – Хорошо, что вы напомнили… Совсем недавно, по роду деятельности, я натолкнулся на очень любопытный документ. Без сомнения, для вас он представляет большой интерес. Документ старинный и, по моему мнению, имеет отношение к вашим поискам.
Глаза князя загорелись лихорадочным огнем. Им овладело сильное волнение. Он уже мало походил на того флегматичного человека, редко участвовавшего во всеобщем разговоре (а если и принимавшем в нем участие, то лишь затем, чтобы выразить недоверие к подлинности описываемых событий), какого знали в салоне Натальи Андреевны. Его уважали за старые заслуги перед Отечеством, но за спиной порой высмеивали за чрезмерную важность.
– Граф, вы заставляете сердце старого вояки биться, как перед решающим сражением. Как? Где?
– Чуточку позже, милостивый государь, ибо мы с нетерпением ждем вашей страшной истории, – запротестовали гости, которые с не меньшим азартом ожидали повествования князя.
Никифор Андреевич обвел всех взволнованным взглядом, но не найдя ни в ком поддержки, сдался.
– Bien, – понурив голову, ответил князь. – Как я могу отказать нашим прелестным дамам… Как я уже упомянул, для осуществления своей мечты я не жалею ни времени, ни денег. Когда я ушел в отставку, эта мечта стала смыслом всей моей жизни. Для этого я много езжу по монастырям, сижу в пыльных, темных библиотеках. Иногда встречаются необычные и очень старые книги, древние свитки. Но в них ни разу не упоминалось о библиотеке грозного царя…
Князь замолчал. Воспоминания на время вытеснили жгучее желание узнать о документе, упомянутом графом Акусиным. На лицо Никифора Андреевича легла тень озабоченности, а блеск холодных голубых глаз, которых так боялись его подчиненные, потух. Гости Натальи Андреевны уже давно были знакомы с этим суровым человеком, лишенным сентиментальности. Он всегда трезво оценивал ситуацию и не верил ни в сверхъестественные силы, ни в оккультные науки.
В зале царила мертвая тишина. Напряжение возрастало с каждой минутой, но князь, по-видимому, этого не замечал и продолжал молчать, погруженный в свои мысли.
– Никифор Андреевич, голубчик, – наконец нарушила молчание Наталья Андреевна. – Как это безжалостно с вашей стороны − заставлять нас ждать. N’est-ce pas?[2] – она обвела взглядом свой дружеский кружок. Все одобрительно закивали головами.
Князь вздрогнул и слегка покраснел, устыдившись свой рассеянности.
– Графиня и вы, господа, примите мои извинения, – смущенно проговорил он. – Воспоминания так захватили меня, что я невольно вернулся в тот день, когда столкнулся с очень странной книгой… Это случилось несколько лет назад, в один из знойных майских дней. Я возвращался из своего имения. На пути лежал Петровский монастырь или, как его величают, Высоко-Петровский. После разграбления французской армией в 1812 году там не осталось ничего ценного. Я прекрасно был об этом осведомлен, поэтому с тех пор не заезжал туда. Но в тот день какая-то неведомая сила потянула меня в ту сторону. Меня встретил отец-настоятель. Узнав, кто я таков, он пригласил меня на вечернюю трапезу. За ужином мы разговорились с отцом Никоном. Рассказав о своем увлечении, я неожиданно услышал от настоятеля, что во время войны монахам удалось спрятать множество фолиантов и манускриптов в потаенном месте, и сейчас они хранятся в монастырской библиотеке. При этих словах меня охватило понятное волнение. А вдруг? Я попросил разрешения у отца-настоятеля ознакомиться с ними. Отец Никон не возражал. Мы поднялись с ним по винтовой лестнице и вошли в темную комнату, о размерах которой я не мог судить, так как она была освещаема только свечой, которую держал в руке настоятель. «Вам принесут еще свечей, Ваше Сиятельство». – «Благодарствуйте, Ваше Преподобие», – ответил я и с любопытством начал осматривать стоявшие на ближайшей полке книги.
Высокий молодой монах принес еще несколько свечей. Он спросил меня о чем-то, но я настолько был погружен в чтение одного фолианта, что даже не обратил на его слова внимания. Мои мысли были сосредоточены на одном: найти то, что поможет мне в поисках. Я просматривал одну книгу за другой, переходил от полки к полке. Так прошла ночь… Очнулся я лишь когда звуки колокола стали собирать монахов на утреннюю молитву.