Я уже специально звоню своему директору.
Он говорит:
- Вы чем там ноль один набираете?
Я говорю:
- Да сейчас я уже не ноль один набирал, а специально ваш телефон.
Он говорит:
- Да это я уже давно понял.
И повесил трубку.
Соседка говорит:
- Тоже мне - настоящий мужчина! Не можете правильно ноль один набрать!
И сама набирает 01.
И тут я слышу, ЧТО она говорит:
- Нет, - говорит. - Орлов мне никто. Я просто его знакомая.
Я хватаю у нее из рук трубку и кричу:
- Я не виноват, товарищ директор! Девушка сама захотела вам позвонить. Потому что я не настоящий мужчина.
И тут я слышу из трубки:
- Я вам не товарищ директор. Я его жена.
Я говорю:
- А вы откуда говорите?
Она говорит:
- А вот откуда эта... "пожарница" узнала наш номер телефона?!
- Так его, - говорю, - все знают.
Она говорит:
- Большое вам спасибо, товарищ Орлов, что вы мне позвонили!
Я говорю:
- Пожалуйста. Если надо, я могу еще позвонить.
Она говорит:
- А товарищ директор сейчас к вам приедет. Вещи только свои соберет.
И кладет трубку.
Я говорю соседке:
- Сейчас приедут. Все нормально.
Она говорит:
- Поздно! Пожар уже потух. Сам собой. Звоните, чтоб не приезжали.
Я звоню жене директора.
Заспанный голос из трубки отвечает:
- Дежурный диспетчер пожарной охраны слушает.
- Я, - говорю, - звоню не вам, а жене своего директора.
Они говорят:
- По какому адресу?
Я называю адрес директора.
Они говорят:
- Через минуту будем.
* * *
Через две минуты мне позвонили директор с женой и спросили:
- Это милиция?
Я взглянул на часы и ответил:
- Три часа пять минут... Три часа пять минут...
Вмешательство
Народу в зале не было, за исключением мух.
Наконец показался государственный обвинитель. Потом - заседатели. Последним вошел адвокат. За ним - судьи. А за ним - обвиняемый в сопровождении стражей.
Когда все расселись, судья встал и начал суд:
- Слушается дело по обвинению гражданина Беленького. Слово для обвинения предоставляется прокурору.
Беленький, высокий стройный старик, сидел, опустив голову. Даже невооруженным глазом было видно, что его эстетические вкусы не совпадали с общепринятыми. Он не поклонялся таким гигантам мировой литературы, как Шекспир, Ластрин, Пинес, Грумм, Гейлинтаг и Сидоров. А почему-то отдавал предпочтение только русской литературе XIX века. И это в то время, как сам Беленький был урожденцем Исландии - огромной страны, давшей миру целую плеяду величайших писателей, артистов оперы и космонавтов.
Государственный обвинитель откашлялся и на новолатинском языке стал зачитывать обвинение:
- Обвиняемый Беленький, по матери - Юнь Нань, - обвиняется в преступлении против порядка. Первый раз гражданин Беленький проник в XIX век с целью застрелить из нейтринного пистолета Дантеса, когда последний ехал на Черную речку. И лишь благодаря усилиям Межвременного Надзора опасность Вмешательства была предотвращена. Тогда суд ограничился лишением гражданина Беленького всех прав передвижения во времени в обоих направлениях.
"Бедняги! - подумал Беленький. - Они не знают всей правды".
Утопая по колено в пушистом снегу, он стоял за молодыми елями. И когда Пушкин выстрелил в воздух, телекинезом направил пулю прямо в грудь Дантесу.
Если бы знать тогда, что у него под одеждой был защитный жилет!
- Но второе преступление, - продолжал государственный обвинитель, есть вершина коварства, на которую только способен человек XXII века. Видите это кольцо?
Он постукал по столу тонким метановым обручем.
- Как установлено экспертизой, диаметр кольца совпадает с диаметром головы обвиняемого, а кольцо - есть не что иное, как телепатическая приставка, позволяющая внушать мысли не только в пространстве, но и во времени. А теперь, гражданин Беленький, ответьте суду, зачем вы продлили жизнь Достоевскому?
- Я очень люблю этого писателя, - ответил Беленький. - Как много бы он еще сделал, если б не ранняя смерть.
- Но ведь вы нарушили причинно-следственную связь! - вскричал государственный обвинитель. - Перед самой смертью Достоевского, когда солдаты уже заряжали ружья, вы внушили царю отменить приказ о расстреле. Что он и сделал. С головы Достоевского и других петрашевцев были сняты мешки, и приговоренные к смертной казни были сосланы в Сибирь.
- Да! - воскликнул Беленький. - Но теперь мы имеем возможность читать такие книги, как "Записки из Мертвого дома", "Дядюшкин сон", "Униженные и оскорбленные", "Преступление и наказание", "Братья Карамазовы", "Бесы", "Подросток", "Идиот".
- Кто - идиот?! - вскочил обвинитель.
- Это роман такой - "Идиот", - пояснил судья. - Я вчера прочел. В энциклопедии.
- И все-таки должен выдвинуть еще одно обвинение, - сказал государственный обвинитель. - В преступлении против личности. После насильственного вмешательства сознание Достоевского раскололось. Личность его раздвоилась, существование стало парадоксальным. Возьмите любое из его произведений - везде чувствуется два Достоевских: живой и мертвый. Тема двойничества проходит через все его романы и повести...
Государственный обвинитель говорил еще долго и убедительно. После нескольких часов работы Суд приговорил Беленького к высшей мере наказания.
Но когда судья стал зачитывать приговор вслух, к его удивлению, оказалось, что подсудимый представляется к высшей награде.
Именно тогда Беленький почувствовал, что он далеко не одинок на этом бесконечном отрезке времени...
Ворон и дева
"Возраст женщины - величина постоянная".
Софья Троянская, русский математик
Ворон появился у нас где-то в классе седьмом. Темный, мрачный, парящий над жизнью, одним словом - Ворон.
Поступки его часто казались лишенными логики, но это потому, что мы не видели так далеко, как видел он. Я был его единственным и, как мне казалось, лучшим другом.
Друзьями обычно становятся случайно. Случайно стал моим другом и Ворон. Когда он впервые пришел к нам, директор школы Андрей Григорич или, как мы его звали, Андрей Горыныч, обвел взглядом класс и, увидев, что я сижу один, сказал: