Сразу за коробкой с телефоном находилась большая железная дверь, встроенная в громадные стальные ворота. Ворота были плотно закрыты, а сама дверь поскрипывала от сквозняка и была не заперта. Это был проход в одну из примыкающих к тоннелю ускорителя шахт, ведущих наверх и к подземным помещениям в этом секторе, вырытым заодно с тоннелем ускорителя. С помощью таких шахт доставлялось оборудование прямо в тоннель и в другие помещения под землей. Еще, эти шахты служили для проводки коммуникаций, вентиляции и аварийными выходами. Почти у каждой такой шахты, на поверхности, был свой собственный охранник бабулька. В этом секторе, на поверхности, несла свою предпенсионную вахту Клавдия Захаровна. Это была бабушка божий одуванчик, которая постоянно подкармливала меня с Германом вкусными свежими домашними пирожками с творогом или поила нас ароматным парным молочком от своей буренки. Помимо всего, Клавдия Захаровна пасла тут своих любимых коз, что помогало ей коротать время, а потом, в перерывах между сменами, продавать на рынке свежее и очень полезное козье молоко.
Я с Семенычем прошел дальше по тоннелю, пройдя мимо входа в шахту с железными воротами. Далеко нам идти не пришлось. Через тридцать метров мы сразу обнаружили явное место обрыва кольца ускорителя. В этом месте труба, точнее канал ускорителя, оказался разворочен неизвестными умельцами, которые пытались выкрутить из него медную проволоку. Этой проволокой канал ускорителя был обмотан по всей своей длине, под толстой стальной обшивкой. Судя по оставленным здесь следам, хулиганы орудовали монтировкой, ножовкой и кувалдой, лежавшими прямо на трубе. Рядом с местом поломки, на бетонном полу, стоял небольшой отрытый черный ящик с инструментами. Возле него валялись две пары резиновых перчаток и две белых кепки с надписью ЛДПР. Хозяев кепок нигде видно не было.
- Стой, - остановил я рукой Семеныча, опасливо озираясь по сторонам. Семеныч что-то недовольно пробурчал. - Да тихо ты, - вежливо попросил я его, когда он шумно полез в свои карманы за инструментами для ремонта.
Мой боевой опыт, подсказывал мне, что тут опасно. Как только я убедился, что никого живого здесь больше нет, кроме нас с Семенычем, я осторожно подошел к брошенным инструментам и потрогал полотно ножовки указательным пальцем - оно было еще теплым.
Скорей всего они убежали, услышав, как мы приближаемся. Если бы Семеныч не стучал своим ключом, я бы поймал этих гадов на месте преступления и проявил себя с лучше стороны. Я позвал Семеныча к себе. Он подошел к месту обрыва и задумчиво почесал свой лысый затылок, оценивая нанесенный ущерб. Потом он снова достал свою четвертушку с водкой, немного отхлебнул и сел на ящик с инструментами, оставленный впопыхах неизвестными.
- Починить сможешь? - спросил я, слабо веря в возможности алкоголика Семеныча.
- Ну.у.у.у.у..., - медленно и задумчиво произнес он, вставая с ящика. - Дай сигаретку, - неожиданно попросил он. Я достал пачку и протянул ее Семенычу. Он трясущимися руками, с трудом, вытащил одну сигарету, достал из кармана зажигалку и закурил, продолжая размышлять. Пачку моих сигарет он сунул себе в карман халата. Затем Семеныч снова подошел к дыре в трубе и стал внимательно рассматривать ее, сквозь сигаретный дым. - Попробую, - ответил он и полез рукой в развороченное отверстие, что-то там щупая и недовольно бормоча под свой нос.
- Ты уверен? - поинтересовался я.
Семеныч одобрительно кивнул головой, занявшись ремонтом.
- Ладно, я пока наверх сгоняю, - сказал я Семенычу, колдующему над трубой. - Надо проверить там все. Может, еще успею поймать кого-нибудь из этих засранцев, - мечтал я. - А может и Клавдия Захаровна наверху их заметила и узнала, - я поставил скутер у стены, т.к. подставка давно была сломана.
Через минуту я вошел в железную дверь шахты, оставив занятого ремонтом Семеныча и скутер у места поломки канала ускорителя. Грузовой лифт в этой шахте был, но он давно не работал, поэтому мне пришлось лезть по ржавой железной лестнице вверх самому. Это оказалось довольно таки тяжело потому, что высота была приличная - метров пять, а может быть и больше. Вылез я в просторном темноватом помещение на поверхности земли. Это был вход в шахту сверху. Большая часть этого пространства оказалась забита старыми автомобильными покрышками, пыльной сломанной мебелью сваленной в одну кучу, и прочим советским хламом. Освещалось помещение слабыми лучами солнца, через зияющие повсюду дыры в стенах и потолке. Входные железные ворота в это помещение оказались раскрыты нараспашку, раскачиваясь и ударяясь от ветра об стены. Непорядок! Это грубое нарушение требований наших регламентов охраны объекта! Эти вороты должны быть всегда закрыты с той стороны большим навесным замком, ключ от которого был у нас на охране и у Клавдии Захаровны, охраняющей этот вход здесь, на поверхности. Значит, замок либо сломали, либо открыла его сама Захаровна. Но, если это сделала она, то зачем? Отрывать их без разрешения Германа, было строго настрого запрещено, а он таких указаний точно не давал. Я вышел на улицу и зажмурился от яркого солнечного света. На улице было настоящее лето. Красиво щебетали беззаботные птички, мирно паслись бабкины козы, порхали белоснежные бабочки и дул приятный летний ветерок. Я сделал пару шагов вперед и неожиданно упал, споткнувшись об валяющуюся на боку табуретку. Я поднялся, отряхнул штаны и поставил табурет на ножки. Табурет я узнал сразу. Этот предмет мебели принадлежал Клавдии Захаровне. Именно на нем она сторожила вход и следила за козами. Я осмотрелся по сторонам. Владелицы табуретки нигде не было. Я сложил ладони в виде рупора, поднес их к губам и прокричал: