- Оба вставайте, - требовательно уточнил голос из рупора.
Я не очень сильно ударил ногой Семеныча прямо в бок. Тот болезненно дернулся, очнулся и, посмотрев на меня, тоже встал. Отряхивая пыльные колени, он широко и очень заразительно зевнул, что отозвалось во мне и полицейских. Из-за пожарной машины высунулся мой напарник по смене - Герман. После последней моей с ним встречи у лифта, он мог недоброжелательно относиться ко мне и ко всему происходящему на вверенной ему территории.
- «Интересно, а он рассказал всем, что увидел там - в тоннеле? Или побоялся, что его отправят в психушку?» - прикидывал я, подозрительно посматривая на скорую помощь и людей в белых халатах.
Герман медленно, с большой опаской, подошел к нам. Он удивленно осмотрел меня с ног до головы, словно это был не я, его знакомый и подчиненный, а кто-то чужой и странный. В принципе, мне было понятно его недоверие к моей персоне. На моей голове гордо восседал богатырский шлем, больше похожий сейчас на небольшое помятое железное ведерко. Учитывая все мои приключения, шлем пострадал так, что узнать первоначальный предмет в нем было уже невозможно. Кольчуга на мне, для современного человека, тоже вещь странная. Если сильно не фантазировать, то можно предположить, что я вырезал её из заборной железной сетки. К тому же, я был весь ободранный и грязный, как бомж. От моих штанов остались одни лохмотья. Встретил бы я себя в таком виде на улице, обошел бы стороной, от греха подальше. По всему своему внешнему виду, я больше тянул на типового сумасшедшего, чем на великого героя - победителя злого огнедышащего трехглавого дракона.
- Да, это свои! - громко крикнул Герман, обратившись к кому-то, кто прятался за одной из пожарных машин.
- Наконец-то узнал! - обрадовался я вслух и хотел обнять его, но Герман отошел на шаг назад и я не стал этого делать.
Из-за пожарной машины гордо вышли двое мужчин, которые прятались там все это время. Они смело направились к нам и по мере приближения, я узнал одного из них. Им оказался мой непосредственный начальник - товарищ Босс Павел Геннадьевич. Второго пухлого мужичка в полицейской форме я точно не знал. Это был толстый майор с круглым пузом и рупором в руках. На его голове красовалась новая полицейская фуражка, из под козырька которой на нас смотрел недружелюбный злобный взгляд. Кобура пистолета толстого полицейского смешно болталась на ремне, периодически прячась в складках его жира. Полицейский сильно потел, отчего покрылся весь мокрыми пятнами, проявившиеся на его синей рубашке. Ещё, из-за машины показалась знакомая любопытная и немного взлохмаченная голова Клавдии Захаровны, которая с большим интересом наблюдала за развитием событий прямо оттуда, в поисках свежих сплетен и слухов.
- «Значит, старушка наша жива, это, конечно же, очень хорошо, но за коз нам теперь придется отвечать» - я облизал пересохшие от волнения губы.
Змей Горыныч наверняка уже сожрал оставшихся в шахте коз. Я не знал, как оправдать гибель этих милых домашних животных, бесповоротно сгинувших по моей вине. И пусть они погибли во имя жизни других людей, но мне вряд ли это удастся объяснить это добродушной хозяйке.
Толстый полицейский махнул рукой своим подчиненным товарищам сержантам, призывая их арестовать нас. Те отлично поняли его молчаливый приказ и, резво закинув автоматы за спину, подлетели ко мне с Семенычем, затем они больно скрутили нам руки за спиной, щелкнув стальными холодными наручники по нашим запястьям.
- “Ну вот, - расстроился я, - теперь вместо желанной и такой близкой награды, меня посадят в тюрьму. Но за что? В чем нас обвиняют? Может быть за убитых Горынычем коз? Точно, это Захаровна вызвала ментов. В этом деле с козами главные подозреваемые кто? Правильно - я и Семеныч” - я стал понимать, что именно здесь происходит.
Нас бесцеремонно отконвоировали к УАЗику, где грубо бросили на траву, прямо под его колёса машины. Судя по всему, здесь нас и собирались допрашивать. Я с Семенычем устроился поудобней, оперев свои измученные спины на заднее колесо старого разбитого детища нашего автопрома. Товарищи сержанты извлекли из машины новый складной походный столик и два стула, которые разложили прямо перед нами. Толстый майор сел на один стул, а на второй уселся мой начальник - товарищи Босс. Майор достал из своей кожаной планшетки, перекинутой через пухлое майорское плечо, блокнот и авторучку, которые бережно положил на стол. Он смочил слюной пальцы, отрыл блокнот и приготовился записывать, но немного поразмышляв, он отложил ручку в сторону и посмотрел на стоящего рядом сержанта. Ручку с блокнотом он протянул ему, чтобы тот записывал сам, так ему это было тяжело и неположенное по статусу. Сержант нехотя взял всё это в свои руки, сел на траву рядом со мной, положил блокнот на колени и кивнул майору, что готов к труду и записи всего того, что здесь будет происходить.