— Мне так жаль, Элин, — сразу начал он, показывая какую-то записку. — Я нашел ее утром у себя на столе. Завтра меня приглашают на спецкурс в Милан. Понимаете, Элин, это большая честь для меня, и я узнал бы там очень много нового, если бы смог поехать.
— Ну, конечно же, вы должны ехать, — улыбнулась она.
— Вы не обидитесь, что я не повезу вас кататься на лыжах?
— Конечно, нет, — заверила его Элин, надеясь теперь на то, что Макс не узнал о ее планах.
Она не хотела бы услышать его вопрос — хотя он, разумеется, и не стал бы спрашивать — «Как прошли выходные в Кавалезе?» — и быть вынужденной признаться, что поездка не состоялась.
— Вы так добры, — благодарно проговорил Тино. — Но я боялся, что вы обидитесь, и поэтому позвонил сестре пять минут назад.
— Сестре? — не поняла ход его мыслей Элин.
— Дилетта едет в сторону Кавалезе, чтобы провести выходные с семьей своего жениха. Ей будет очень приятно, если вы отправитесь с ней.
— Но…
— Пожалуйста, Элин, — перебил Тино. — Я обещал, что вы покатаетесь на лыжах, и мне ужасно неловко нарушать слово. А так…
Десять минут спустя они принялись за свои занятия. Элин уже сомневалась, что хочет ехать в Кавалезе, но телефон Дилетты Агосты лежал в ее бумажнике. Тино сказал, что сестра вернется с работы в шесть и что собиралась отправиться в семь часов вечера. Она будет ждать звонка Элин, чтобы знать, заезжать ли за ней. Тем временем Тино позвонил в гостиницу в Кавалезе и отменил заказ на один из двух номеров.
Если Элин, размышлявшая о выходных, еще и не сделала выбора между Вероной и Кавалезе, все решилось для нее, когда, выходя с работы вечером, она увидела на лестнице высокую и статную фигуру Макса Дзапелли.
От одного взгляда на него она пришла в такое возбуждение, что только благодаря своей гордости сумела сохранить невозмутимое выражение на лице.
— Как ваше путешествие по компьютерному миру? — бесстрастным голосом осведомился он, направляясь к выходу с дипломатом в руке.
— Мне интересно, — вежливо ответила она. — Тино Агоста — замечательный учитель.
Ей показалось, что Дзапелли что-то раздраженно пробормотал по-итальянски, но, видимо, она ошиблась, потому что он самым милым тоном сказал: «Хорошо!» — и, открыв дверь, посторонился.
— В эти выходные вы, как обычно, не останетесь в одиночестве в чужой стране?
Он что же, опять иронизирует? Он все еще думает, несмотря на ее уверения, что она не умеет общаться с людьми? Ну так она сейчас же откроет ему глаза!
— Что-что, а одиночество мне никак не грозит, — весело сообщила она, выходя и вдыхая прохладный вечерний воздух. — Там, куда я еду, от лыжников яблоку упасть негде. — Потом она холодно добавила: — Спокойной ночи, мистер Дзапелли, — и грациозно зашагала по дорожке.
Ей казалось, что он стоял и смотрел ей вслед, но она не собиралась оглядываться, чтобы убедиться в этом.
Дилетта Агоста оказалась хохотушкой, ничуть не похожей на своего серьезного брата. Английский у Дилетты был похуже, чем у него, но за два с половиной часа пути до Кавалезе они успели обсудить все на свете. С веселым «Ciao,[6] Элин, я заеду за тобой в половине пятого в воскресенье» Дилетта высадила ее у гостиницы и лихо встроилась в самую гущу оживленного, благодаря туристам, движения.
— А, синьорина Толбот! — приветствовал Элин портье за конторкой, любуясь ее красотой, пока она расписывалась в регистрационной книге. — Ужинать будете?
— Si, grazie, — улыбнулась Элин и последовала за юным носильщиком, который подхватил ее дорожную сумку и взял ключ от номера.
Гостиница оказалась чистой и комфортабельной, а еда — вкусной. Элин постаралась выбросить из головы Макса Дзапелли и решила, что эти выходные будут для нее сплошным приключением.
С таким настроением она проснулась в субботу утром, снова сказав себе, что она и думать забыла про Макса. Не имея рядом Тино, чтобы освоить лыжи, она позавтракала сыром и ветчиной, натянула теплую одежду, надела зимние сапоги и отправилась прогуляться по городу.
Кавалезе оказался небольшим городком, и она обошла его вдоль и поперек, глазея на витрины магазинов. У меня выходной, твердила она, и я могу делать, что захочу. Зайдя в кафе, она выпила чашечку кофе и решила, что вернется туда днем, чтобы побаловать себя соблазнительными сладостями.
Потом она продолжала исследовать окрестности города, окруженного заснеженными вершинами. Когда подошло время обеда, девушка наткнулась на подвесную дорогу. Элин подумала, что наверху должно быть какое-нибудь заведение, где можно поесть. Очевидно, она найдет там и места для живописных прогулок.
Следуя протоптанной лыжниками тропинкой, она выяснила, что подъем состоит из двух этапов. Вероятно, это потому, решила Элин, что гора здесь очень крутая. Элин поднялась до второй станции и пересела в новый вагончик.
Выйдя из него вместе с другими путешественниками, которых набралось человек сорок, она почувствовала, как душа ее наполняется неизъяснимым восторгом, а в легкие вливается кристально чистый, холодный воздух. Ее взору предстали волшебные горизонты.
Там, где она оказалась, лыжников не было, и Элин зашагала вверх, откуда увидела пестревший яркими комбинезонами склон. Она заметила красивый подъемник, которым, вероятно, могли воспользоваться самые опытные слаломщики, чтобы подняться еще выше.
Элин отыскала ресторан, где провела приятные полчаса за лазаньей и кофе. Когда мысли о Максе снова начали одолевать ее, она решила прогуляться. Обнаружив, что народу по-прежнему много, любительница природы Элин направилась к противоположному склону полюбоваться статными соснами.
Добравшись до цели своего маршрута, она оказалась в полном одиночестве. Уверенная почему-то, что прогулки здесь тем не менее разрешены, она двинулась дальше и вдруг заметила дерево, выросшее поодаль от других и, видимо, поэтому засохшее. Она долго любовалась им издали, после чего решила подойти ближе и рассмотреть снежные узоры на стволе.
Каково же было ее удивление, когда дерево оказалось живым и зеленым, несмотря на сковавший его панцирь из льда и снега! Только она успела пожалеть о том, что не захватила фотоаппарат, и отойти на несколько шагов, чтобы оглядеть дерево с другой стороны, как до ушей ее донесся какой-то звук. Она посмотрела вверх — и окаменела. «Нет!» — мысленно вскричала она, догадавшись, что вышла на лыжный спуск и что несущийся на нее лыжник в черном не успеет свернуть.
Ошеломленная, она стояла, не зная, в какую сторону отпрянуть. Вжжж! Лыжник, приложив нечеловеческие усилия, свернул влево, но — о ужас! — тут же кубарем покатился по склону в одну сторону, а его лыжи полетели в другую.
— Простите меня, простите! — вскричала Элин, кинувшись со всех ног туда, где он замер, распростершись на снегу.
Человек лежал так, что она не видела его лица. Девушка беспомощно оглянулась. Ведь толпы отдыхающих поднялись наверх! Почему же здесь ни одной живой души?!
— Вы в порядке? — лихорадочно выкрикнула она и испытала ни с чем не сравнимое облегчение, когда человек сел. — Вы в порядке? — повторила она, отчаянно сожалея, что так мало пока выучила итальянских слов.
— Еще не знаю! — ответил мужчина по-английски.
Знакомый голос! Неверие, потрясение, страх — не говоря уже о радости — все смешалось в ее душе. Элин смотрела на него, не веря в происходящее. На мужчине были черные зеркальные очки, но вот он снял лыжную шапочку… Волосы темные… Он поднял голову, и из складок лыжной куртки показался твердо очерченный подбородок. Этот подбородок она тоже знала — хоть и не могла еще поверить тому, что видит. Но когда он, наконец, поднял руки и снял очки, открыв пронзительные черные глаза — глаза, которые она знала и любила. Элин ахнула.
— Ты! — вырвалось у нее. — Что ты здесь делаешь?
Надменно и воинственно, в столь уже знакомой ей и манере, Макс Дзапелли прорычал в ответ:
— Пытаюсь держаться подальше от тебя и при этом не сломать себе шею!