Голоднов задумался, насколько позволила отяжелевшая голова. По всему выходило, что и его какая-то сила сюда закинула, чтобы избавился он от тоски и начал другую жизнь.
- Ворон сказал, - подбирая слова, заговорил он, - что ты много для государства сделал, потому и царём стал.
- Ты с советником моим познакомился? Интересный мужик, умный. Но он преувеличивает, не так уж и много. Ну, дворец отстроил, понятно, и дома тож, выглянь-ка в окно, какие стоят.
Иван посмотрел, отодвинув занавеску. Действительно, ни одной захудалой избёнки, все добротные, крепкие, зажиточные. А за ними, куда ни глянь, расстилаются колосящиеся поля.
- А чем и впрямь могу гордиться, так это вот...
Спустив дочку на пол, Елисеев встал, слегка пошатываясь, вино подействовало и на него, нажал кнопку на подоконнике, и вдруг то, что гость принял за хрустальные столбы, засияло изнутри ярким светом.
- Недалеко от деревни сотни ветряков стоят, - пояснил Саша, - теперь в каждой избе электричество есть. Сложно было материал для кабелей добыть, а всё остальное - пустяки.
Расширенными глазами Голоднов смотрел на дело рук друга. Невероятно, во времена, когда едва колесо изобрели, в домах горят пресловутые лампочки Ильича.
- И так во всём тридесятом царстве, - с оттенком самодовольства в голосе промолвил Елисей. - Никакая нечисть и близко не подойдёт, боится она этого света. А уж если обнаглеет, то мы её так...
Он двинул рычажок, и вокруг всей деревни возникла решётка из крепких железных кольев, по которой, разбрасывая вокруг маленькие молнии, пробегали электрические разряды.
- На пики не напорются, так от удара током далеко отлетят, нескоро захотят вернуться. Правда, супротив Горыныча это мало помогает.
Иван не мог придти в себя.
- Потрясающе! - внезапно потеряв голос, просипел он, - только... у вас это военная защита, как я понял. Неужели так часто тревожат?
Саша сник и снова сел за стол.
- Так я и говорил тебе, Вань, эта сказка пострашнее нашей реальности будет. Здесь идёт постоянная война. Самый главный наш враг - Драгомир, у него в подчинении вся нечисть не только тридевятого королевства, но и моего царства. И самый сильный из его холопьев - Кощей. Это его в русских народных сказках уязвимым изобразили, каким видеть хотелось. А в действительности он, воистину, чудище неумирающее. Представь себе - огромного роста металлический скелет с горящими красными глазами...
- Терминатор...
- Похож. Но только и выше, и ужаснее, да и сильнее, наверное. Ну, так вот, удалось мне как-то поймать его электромагнитом и заточить. Специально ветряки над тюрьмой соорудили, чтобы ток постоянно шёл, и Кощей вырваться не мог. После этого меня царём и поставили, видно, решили, что хорошей я стану защитой для государства. Да ошиблись люди, ведь я самого дорогого уберечь не сумел...
Елисеев всхлипнул и закрыл лицо руками. Марьюшка, внимательно и серьёзно слушавшая отца, снова забралась к нему на колени и крепко его обняла. Саша прижал ребёнка к себе, вытер слёзы и продолжил:
- Пообжившись здесь немного, влюбился я, словно мальчишка. Местные рассказывали о Василисе Прекрасной, и так захотелось мне с ней познакомиться, что задружился я с её отцом и однажды явился к ним в дом. И впрямь, красива оказалась девка, глаз не отвести. Когда мы с ней светские разговоры о погоде вели, в избу зашла ещё одна девица, тоже Василиса. Та не так броско гляделась, как тёзка её, с первого взгляда и не приметишь, но, кинув второй, не забудешь вовек. Прозвище своё - Премудрая во всём оправдывала.
И пропал я, Ваня, совсем, через неделю сватов заслал. А она давай мне из книжки загадки загадывать, какие, ты и сам, наверное, помнишь. Ну, и я не забыл, так что ответы дал без труда. Свадьбу сыграли и зажили. Любили друг друга очень, Марьюшка вскоре родилась...
Всё бы хорошо, да среди своих ворог нашёлся. До того, как я здесь появился, крутился возле Василисы дроля - тёзка твой. Как вышла та за меня, он зло затаил, да в один прекрасный момент с Кощеем и сговорился. Однажды ночью сбил переметчик ветряки над темницей, и вырвался злодей. Ударил меня наотмашь железной рукой так, что два дни потом в чувство приходил, схватил жену, благо, что ребёнка не заметил, она колыбельку собой загородила, Ваньку-иуду убил и исчез. Остались мы с Марьей сиротами, а что с Василисой, где она, до сей поры не ведаю.
В комнате воцарилось молчание. Откашлявшись, Голоднов осторожно спросил:
- Ну, а разыскивать её ты пытался?