О у э н. И я в свою очередь рад приветствовать вас в Нью-Ленарке, ваше высочество.
П е р в ы й г е н е р а л. Добрый день, дорогой мистер Оуэн.
В т о р о й г е н е р а л. Здравствуйте, премногоуважаемый мистер Оуэн.
О у э н. Добрый день, господа. Разрешите представить вам моего сына и секретаря Роберта Оуэна-младшего.
Оуэн-младший молча кланяется.
Н и к о л а й. Каков молодец! Прямо хоть в лейб-гвардию его. В Преображенский полк…
О у э н. Приятно слышать, ваше высочество.
Н и к о л а й. Мистер Оуэн, я пришел засвидетельствовать вам свое восхищение.
П е р в ы й г е н е р а л. Да и как не восхищаться! Воистину невидаль! Отдельные дома для рабочих. Цветущие сады… Бульвары…
В т о р о й г е н е р а л. Меня умилило учреждение, в коем пребывают малютки, пока их родители трудятся на фабрике. Такого, кажется, в целом свете еще не заведено… Не упомнил, как вы его окрестили?
О у э н. Детский сад, сэр.
Н и к о л а й. Мне говорили, будто ваши рабочие заняты на фабрике по десять часов. Это правда?
О у э н. К сожалению, это так… Мои компаньоны не соглашаются снизить рабочий день до восьми часов, что я считаю самым правильным.
П е р в ы й г е н е р а л. До восьми часов?! А не разорительно, мистер Оуэн?
В т о р о й г е н е р а л. Ведь у вас есть конкуренты…
О у э н. Производительность труда в Нью-Ленарке значительно выше, чем на любой другой фабрике, где работают по четырнадцать и шестнадцать часов в день.
Н и к о л а й. Отменно все это. Отменно. Я слышал также, что ваши рабочие посещают вечерние школы… Слушают лекции…
О у э н. Да, ваше высочество.
Н и к о л а й. Такое, вероятно, возможно только в Англии, где характер народа достиг известной высоты.
О у э н. Это не совсем так, ваше высочество. Еще несколько лет назад здесь, в Нью-Ленарке, ютился темный люд. Непроходимое невежество, пьянство, поножовщина, взаимная ненависть — вот каков был характер здешнего народа. Теперь все переменилось. И я горжусь тем, что сами рабочие называют Нью-Ленарк — «Счастливая долина».
Н и к о л а й. В чем же главная причина столь разительных перемен?
О у э н. Только в одном, ваше высочество. Для воспитания человеческого характера прежде всего нужны человеческие условия жизни и труда. Их я и старался создать в Нью-Ленарке.
Н и к о л а й. С вами трудно спорить, мистер Оуэн. Факт вашего успеха — поразителен. А факты — упрямая вещь, как говорит ваша английская пословица. Нью-Ленарк может служить примером образцового ведения хозяйства.
О у э н. Мне кажется, ваше высочество, что вы рассматриваете Нью-Ленарк всего-навсего как примерную фабрику. Я вижу его иначе — как примерную молекулу будущего справедливого общества, общества, основанного на свободном труде, общества без бедняков и без униженных.
Н и к о л а й. Дорогой мистер Оуэн, по всей видимости, в наших взглядах имеется немало различий. И это понятно. Мы люди разного воспитания.
О у э н. И происхождения…
Н и к о л а й. Поверьте, я отнюдь не хотел этого подчеркивать…
О у э н. Зато я не стесняюсь подчеркнуть, ваше высочество, что я сын простого шорника и все, что имею, добыл собственным трудом.
Н и к о л а й. Это делает вам честь, мистер Оуэн. Так вот я хотел сказать, что, хотя мы безусловно придерживаемся разных взглядов на цели развития общества, кое в чем тем не менее, возможно, и сходимся.
О у э н. Не думаю, ваше высочество.
Н и к о л а й. Но, мистер Оуэн, неужели вы сторонник революции?
П е р в ы й г е н е р а л. Якобинства?
В т о р о й г е н е р а л. Бунта?
О у э н. Нет. Я против насильственных мер. Как бы ни были существующие системы безумны и гибельны, их нельзя разрушать руками людей некомпетентных. В правительстве — нравится оно мне или нет — я вижу исторический факт, а не шайку разбойников, которую надо неожиданно накрыть… Нет, нет, я не сторонник революции.
Н и к о л а й. Так ведь и я тоже… Выходит, что мы с вами все-таки единомышленники, мистер Оуэн: вы против революции, и я против революции…
О у э н. Но я, ваше высочество, социалист. А вы, я полагаю, не сторонник этого учения.
Н и к о л а й. Дело не в названиях…
П е р в ы й г е н е р а л. У нас в России и поговорка есть: хоть горшком назови — только в печь не сажай.
В т о р о й г е н е р а л. Вот то-то и оно! Ха-ха-ха… А революция — она как раз и есть печь адская, дьявольский костер…