С т е р л и н г. Выступавшая здесь мадам Брешко-Брешковская отрицала правомерность преобразований, происходивших в России…
Р о б и н с. Но она сама пропагандировала это учение в продолжение сорока лет.
С т е р л и н г. И не подозревала, что оно может привести к таким крайностям и ужасам?
Р о б и н с. Вот именно. Она не думала, что революция окажется революцией. Она полагала, что это будет такое милое и благопристойное происшествие, в результате которого все будут просто счастливы поставить у власти таких милых и славных людей, как она. Но революция хочет есть и пить, и уж если вы сами желали ее, так не причитайте, когда настал решающий час. Я слышал, как эстетствующие интеллигенты повторяли, точно евангелие, марксистскую теорию о классовой борьбе и об экономической основе истории… А когда эти джентльмены увидели свою доктрину, одетую в шинель, на Невском, бородатую, окровавленную, вооруженную винтовками, в образе рабочих и крестьян, когда они услышали, как эти люди намерены убрать с дороги Керенского и компанию, тут они воздели руки к небу и возопили: «О, господи, какой же это социализм! Это немецкие агенты, это грабители, это мародеры!»
О в е р м э н. Позвольте, но ведь мадам Брешковская патриотка… тридцать два года боровшаяся против царя и сидевшая за это в тюрьмах… Она заявила здесь: «Поспешите, ради бога, к нам на помощь, народ наш умирает от голода». Что же, мы не должны придавать этому значения?
Р о б и н с. Осмеливаюсь заявить, что вы нуждаетесь в более достоверных свидетельствах… Эта престарелая женщина… потеряла в результате своих выступлений после революции всякое уважение в народе. Я спросил у Ленина: «Какую вы занимаете позицию по отношению к мадам Брешковской?» — «А никакую, — ответил Ленин. — Она годится только для картинной галереи». — «Но она опасается, что красногвардейцы убьют ее, как только нападут на ее след». — «Какой абсурд, — сказал Ленин. — Хотите, мы вам дадим целый взвод солдат для ее охраны? Она может повредить нам, лишь если ее случайно убьют в какой-нибудь стычке, а вину за это взвалят потом на Советское правительство…»
Н е л ь с о н. Из ваших речей у меня создалось впечатление, что вы взяли на себя миссию убедить наше правительство не трогать русских большевиков и позволить им делать в России все, что им заблагорассудится. Не в этом ли ваша миссия?
Р о б и н с. Никакой миссии у меня нет.
Н е л ь с о н. Но не об этом ли свидетельствуют ваши показания и поведение здесь?
Р о б и н с. Вы сами в состоянии это решить.
С т е р л и н г. Позвольте мне, полковник Робинс, задать вам такой вопрос. Предположим, что Россия окажется без устойчивого правительства, промышленность ее будет парализована, миллионы людей останутся без самого необходимого и в состоянии полной деморализации. Оправдано ли будет при таком положении дел наше вмешательство?
Р о б и н с. Допустим.
С т е р л и н г. Не послужит ли тогда наша интервенция делу мира во всем мире?
Р о б и н с. Принимая ваши допущения за факты, ваш вывод представляется абсолютно резонным.
С т е р л и н г. Вот видите!
Р о б и н с. Все дело лишь в том, что я никак не могу принять эти ваши допущения за факты. Я восстаю, сенатор, против намеренного нежелания смотреть в глаза подлинным фактам… Сколько уже месяцев прошло после начала интервенции? В скольких портах России находятся иностранные штыки и сколько их там? И что произошло? Весь народ поднялся на борьбу, как поднялись бы и мы против иностранной агрессии… Люди ищут сейчас ответа на вопросы эпохи, и одна только озлобленность или ненависть не в состоянии убедить их! (Садится.)
О в е р м э н. Да, да, безусловно. Поэтому мы и выслушиваем здесь вполне объективных свидетелей. Допросу сегодня подлежат также свидетели Саймонс, Леонард, Дэнис и Симмонс.
Ш е р и ф. Все вызванные на сегодня свидетели здесь.
О в е р м э н. Допросу подлежит свидетель — доктор Саймонс.
Ю м с (Саймонсу). Находились ли вы в Петрограде к моменту Февральской революции?
С а й м о н с. Да.
Н е л ь с о н. Не было ли одним из первых актов так называемого правительства Керенского объявление всеобщей амнистии преступникам?
С а й м о н с. Да.
Н е л ь с о н. Не явилось ли следствием этого акта возвращение Ленина из Сибири?
С а й м о н с. Ленин, если вспомнить, приехал не из Сибири, а из другой части света. Из Европы, через Германию.