- Ой! - Испуганно пискнула девчушка и нырнула вниз, убирая ладошки с окна.
- Ты чего пищишь, Богдана? - Возмутились в голос обе девочки, которые пришли первыми. - Сказали же тихо!
- Она кажется... посмотрела на меня...
Как только появились новые ладошки, Марьяна снова притворилась спящей.
- Ну, и врушка ты, Богдана! - Обвинительно зашептали девчонки.
- Не вру я! - Возмутилась та. - Я же сказала "показалось".
- А наш папка говорит, что когда кажется, молчать надобно!
Девушка тихонько хихикнула, пряча лицо в подушку.
- Ой, вы слышали? – Испуганно спросила Богдана.
- Что?
- Мне снова что-то показалось…
Больше притворяться не хотелось, и Марьяна осторожно встала с кровати. Стараясь неслышно ступать по деревянному полу, она приблизилась к окну, опёрлась руками на подоконник и заглянула вниз.
Хм, какой тут интересный цветник вырос - девчачий.
Некоторое время она молча перемигивалась с "цветочками", а потом весело протянула:
- Так, так, та-а-ак, и кто тут у нас самый сме-е-елый? - Красотульки посмотрели друг на друга и три пары заинтересованных глазок вернулись к ней. - Все значит. Ну, хорошо, давайте знакомиться…
- Что тут происходит? - Неожиданно раздался грозный голос за её спиной.
"Цветочки" испуганно подскочили и, подхватив свои длинные юбки, с визгами бросились в рассыпную.
- Джонатан! - Возмутилась Марьяна. - Разве можно так подкрадываться? Тут же дети!
Мужчина невозмутимо окинул её помятый вид и, развернувшись, пошёл прочь из комнаты.
- Завтрак готов. - Бросил он в дверях и был таков.
- Завтрак готов. – Передразнила она, когда грозный дядечка ушёл. - Фу-ты ну-ты, индюк надутый…
И надо было ему именно в этот момент показаться из-за угла? Девушка испуганно зажала рот ладонью и постаралась слиться с деревянной стеной. Джонатан сощурил тёмные глаза и некоторое время буквально прожигал её насквозь.
- Джонатан Голова! Джонатан? - Послышался женский голос со стороны улицы. Мужчина бросил напоследок грозный взгляд и наконец, покинул комнату.
- Фу-у-ух… - выдохнула Марьяна, приземляясь на подоконник, – как же они похожи…
Мысль о гении свалилась на девушку, словно снег на голову. Он же её там ждёт, а она неизвестно где!
Чистая одежда обнаружились поверх одного из сундуков. Не тратя больше времени, она оделась и помчалась на кухню.
- Джонатан, вы отведёте меня обратно? - Выпалила она, едва оказалась на месте.
Вместо ответа кареглазый всучил ей маленькую чашку с зелёной жидкостью.
- Что это? - Девушка озадаченно наблюдала, как густое нечто неспешно сползает с боков пиалы.
Уже ничему не удивляясь, Джонатан Голова терпеливо объяснил:
- Это настой для зубов. Набираешь в рот, считаешь до тридцати и сплёвываешь. Три раза.
- Эм… набираешь три раза или сплёвываешь три раза? – Запоздалые слова повисли в воздухе, не дойдя до адресата. Хлопнула входная дверь, оставляя Марьяну наедине с непонятным зубным настоем.
Она досадливо вздохнула и, решившись, осторожно отхлебнула зелёную жидкость. Отсчитав нужное количество времени, поняла что поспешила с решением, потому что надо было сплёвывать, а плевать было некуда. Раковины нет, ведра мусорного тоже, даже симпатичный тазик куда-то пропал, а время-то идёт. Зубной настой продолжает свою работу - пузырится и шипит, словно кислая конфета-шипучка.
И тут промелькнула страшная мысль: А вдруг его долго держать нельзя, потому что оно зубы растворяет?
Девушка испуганно икнула, чуть не подавившись густым настоем, и бросилась к накрытому столу, где виднелись пузатые кружки. Схватив ту, что ближе, она с трудом стала избавлялась от тягучей массы, которая будто нарочно липла к зубам и никак не хотела покидать своё «рабочее место»
- Тьфу-тьфу-тьфу! – Плевалась она. – Что за дрянь он мне подсунул?!
Джонатан застал самый живописный момент, когда Марьяна, пыхтя и ругаясь, пыталась пальцами соскрести остатки противной густоты с зубов.
- Ты что делаешь?! - Возмутился он.
- А ты?! Тьфу-тьфу! – Она сплюнула в последний раз и со всей силы брякнула кружкой о стол. - Ты почему ушёл? Я тут чуть зубы до корней не растворила! Не мог нормально объяснить? Куда я, по-твоему, должна была сплёвывать эту отраву? Внутрь?!
Необоснованное «нападение» странной девицы стало для Головы полнейшей неожиданностью, как и зубной настой в его кружке. Он замер в проходе и не мог найти слов, чтобы выразить всё своё возмущение.
Разве он не старался быть радушным хозяином? Разве он не закрывал глаза на все её странности? Разве он не проявлял терпение, объясняя очевидное? И после всего этого, она смеет на него кричать? На Голову подола Белый Яр, деля с ним кров и вкушая пищу за одним столом?