- Это состояние, в которое я соскальзываю, можно назвать обмороком, но только наполовину, - охотно ответила она, так легко добившись желаемого. - Хотя тело и находится в некоем параличе, сознание полностью не отключается. Я осознаю реальность и слышу, что происходит вокруг.
Княжич задумчиво потеребил пальцами губу.
- А чувствуешь?
- Нет. – Ответила девушка сущую правду, потому что все свои синяки и ушибы она в полной мере начинала ощущать после «пробуждения».
А для пущей убедительности отрицательно мотнула головой, надеясь, что дальнейших вопросов не последует. Если он спросит про «видит или нет», она не сможет правдиво солгать, глядя в эти пронизывающие глаза. И тогда все объяснения рухнут, как карточный домик. Ведь как, позвольте спросить, находясь в обмороке, пусть и наполовину, можно видеть? Этого объяснить она не готова.
Марьяна завела руку за спину и скрестила наудачу пальцы, но княжич, на её счастье, больше вопросов не задавал. Он сидел и задумчиво водил пальцем по нижней губе, а девушка ненавязчиво рассматривала Эварика.
Ведь красивый, змей. Глаза притягательные, смазливые черты лица, выразительные скулы. Тело пусть и худощавое, но видно, что мышцы отнюдь не дряблые и княжич не брезгует физическими нагрузками. Он тогда держал её на вытянутых руках, совсем не напрягаясь.
Так вот, сильный, стройный, подтянутый, почти писаный красавец и, не разбираясь, пользуется своим даром налево и направо. Она сама недавно была свидетелем, когда он, не стесняясь, зажимал в тёмном уголке одну из приближённых к своему телу девушек. Да, да у княжича имелось аж две официальных любовницы и по ходу они тоже находились под его чарами. И она не понимала зачем? Да ему только бровью повести и женщины сами на шею прыгнут.
- Эварик, - позвала его Марьяна, - а зачем вам так важно подчинить себе девушку своим даром? Вы достаточно красивы, богаты и знатны, чтобы привлечь к себе внимание, безо всяких уловок.
Потому как расслабленный княжич подобрался, мгновенно растеряв всю задумчивость, девушка поняла, что нарвалась. Глаза ненаследного князя потемнели, полностью утратив мягкую зелень, черты лица заострились и заледенели. Он медленно поднялся, не спуская с неё холодного колкого взгляда.
- Не зарывайся, девочка. То, что я спустил тебе однажды твою оскорбительную выходку, не значит, что спущу снова. - Бесцветно произнёс он, и Марьяна отчётливо почувствовала себя нашкодившим котёнком возле ног хозяина. - Первый раз мне было интересно для разнообразия побыть добрым и всепрощающим. Сейчас только дар Праведной спас тебя от моего гнева. - Девушка сжалась в комок под убийственно ледяным взглядом, стараясь выглядеть как можно незаметнее. - Помни где твоё место, человек. Третьего раза может и не быть.
Припечатав последними словами испуганную девушку, княжич покинул комнату.
Марьяна закрыла глаза и повалилась на кровать. После того, как она на себе испытала всю мощь негодования княжеского вельта и чудом избежала наказания, казалось, каждая трясущаяся жилка дала о себе знать.
Да, она вновь забыла, с кем имеет дело и чуть не поплатилась за это головой. Может до лишения жизни бы и не дошло, но до чего бы дошло, узнавать не хотелось.
Правильно он сказал: «знай своё место». Этому правилу она теперь будет следовать неукоснительно.
Глава 21 (20.03.18)
«Ты ещё не испытываешь влечения, просто всё внутри теплеет, успокаивается и, сам не зная отчего, ты начинаешь улыбаться»
(Сергей Минаев. Р.А.Б.)
С Селвином Марьяна встретилась, как и договаривались. Разговор прошёл в более спокойной и расслабленной обстановке, чем предыдущий. Она подробно расспросила о Джонатане и приятно удивилась, что тот не стал больше ходить вокруг да около и уже ввёл в свой дом Милдрет. А чтобы Голова, занятый молодой супругой, вдруг не вспомнил своё обещание наведаться в гости, передала с Селвином письмо, где в радужных красках описала свою «сладкую» и «спокойную» жизнь, пообещав при случае посетить Белый Яр.
Княжич, как и договаривались, оставил попытки её очаровать. Пока оставил. Как не странно, это дало новый скачёк шепоткам по углам, но Марьяна уже привыкшая к тому, что постоянно является центром всевозможных сплетен, смотрела на это сквозь пальцы.
Наконец после переезда жизнь более менее вошла в спокойную колею, и только с девочками было всё не так однозначно. Вроде они её приняли. Даже шалости поуменьшили, на что окружающие облегчённо выдохнули, потому что доставалось всем - от благородных до слуг, а шуточки их не всегда можно было назвать безобидными, однако прийти к взаимопониманию не удавалось.